Ангел не хочет мне рассказывать, что сталось с моими друзьями, с нашей дюжиной, с Мэгги. Говорит только, что все умерли, а я должен записать свою версию событий. А — и еще травит бессмысленные ангельские байки. Как Гавриил однажды исчез лет на шестьдесят и его нашли на грунте — прятался в теле человека по имени Майлз Дэвис. Как Рафаил ускользнул с небес в гости к Сатане и вернулся с какой-то штукой под названием «сотовый телефон». (В преисподней, очевидно, сейчас все с такими ходят.) Разиил смотрит телевизор и, когда показывают землетрясение или торнадо, говорит:
— Я таким однажды уничтожил целый город. У меня получилось лучше.
Я уже захлебываюсь в этой ангельской трепотне, но о своем времени знаю только то, что видел собственными глазами. А когда по телевизору поминают Джошуа под его греческим именем, Разиил переключает канал, чтобы я не успел ничего понять.
Он никогда не спит. Только следит за мной, жрет и пялится в телевизор. Из номера никуда не выходит.
Сегодня я искал лишнее полотенце, открыл один ящик и под пластиковым мешком для грязного белья нашел книгу. На обложке значилось: «Святая Библия». Слава Господу, мне хватило ума не доставать ее из ящика. Я открыл ее, оборотясь спиной к ангелу. И увидел главы, которых не было в той Библии, что я знаю. Я увидел имена Матфея и Иоанна, увидел Послания к Римлянам и Галатам. То была книга о моем времени.
— Что ты делаешь? — спросил ангел.
Я снова накрыл Библию пакетом и задвинул ящик.
— Полотенца ищу. Мне нужно омыться.
— Ты же вчера омывался.
— Моему народу свойственна чистоплотность.
— Я знаю. Или ты думаешь, я не знаю?
— У тебя не самый светлый нимб во всей вашей компании.
— Тогда омывайся. И не загораживай мне телевизор.
— Принес бы ты мне лучше полотенец.
— Сейчас призову портье.
И призвал. Если я хочу заглянуть в эту книгу, нужно как-то заставить его выйти из номера.
Случилось так, что в Яфии — городке-побратиме Назарета — от скопления дурных газов померла Эсфирь, мать одного из жрецов Храма. Левитские жрецы, они же саддукеи, разжирели на той дани, что мы платим Храму, так что плакальщиков набрали со всех окрестных деревень. Назарене целыми семьями отправились на соседнюю горку на похороны, и по пути нам с Джошуа впервые удалось улучить время и провести его с Мэгги.
— Ну? — спросила она, не глядя на нас. — Вы еще со змеями играли без меня?
— Не-а, всё ждали, пока лев не возляжет с агнцем, — ответил Джошуа. — Это следующая часть пророчества.
— Какого еще пророчества?
— Не бери в голову, — сказал я. — Змеи — это для отроков несмышленых. А мы уже почти мужчины. После Суккот пойдем работать. В Сефорис. — Я хотел выглядеть человеком, повидавшим свет. Кажется, на Мэгги это не произвело впечатления.
— И ты на плотника выучишься? — спросила она Джошуа.
— В конечном итоге я займусь отцовским ремеслом, да.
— А ты? — обратилась она ко мне.
— Подумываю стать профессиональным плакальщиком. А что — дело плевое. Порви на себе власы, спой панихиду-другую и гуляй всю неделю.
— Его отец — каменотес, — объяснил Джошуа. — Может, мы еще оба этому ремеслу выучимся.
По моему настоянию отец предложил Джошуа стать учеником — если, конечно, Иосиф не воспротивится.
— Или пастухом, — быстро прибавил я. — Тоже работа непыльная. Вот на прошлой неделе я с Калиилом ходил его стадо пасти. Закон гласит, чтобы за стадом приглядывали двое, дабы никакие мерзости не творились. Я-то мерзость за пятьдесят шагов засекаю.
— И ты их предотвратил? — улыбнулась Мэгги.
— Еще бы. Ни единой мерзости не подпускал, пока Калиил в кустах развлекался с любимой овечкой.
— Шмяк, — мрачно вымолвил Джошуа, — именно эту мерзость ты и должен был предотвратить.
— Да? — Да.
— Уй-юй… Ну и ладно, все равно из меня отличный плакальщик выйдет. Ты знаешь слова к каким-нибудь панихидам, Мэгги? Мне нужно разучить парочку.
