Агада. Большая книга притч, поучений и сказаний - страница 133

Однажды пришлось Реш-Лакишу в дороге перебраться через залитое водою место. Случившийся там незнакомец предложил перенести его на плечах.

Реш-Лакиш принял услугу и спрашивает того человека:

– Учился ты Писанию?

– Да, – отвечает тот.

– И Мишне?

– Прошел четыре отдела.

– Как! – воскликнул Реш-Лакиш, – целых четыре утеса-монумента воздвиг ты себе. Так тебе ли носить Реш-Лакиша на плечах своих? В воду брось его! (Мег., 28)

– Уличенный в грехе патриарх? Мое мнение таково, – заявил Реш-Лакиш: сорок ударов плетью и лишение патриаршества навсегда!

Доложили об этом патриарху р. Иудану. Воспылал гневом патриарх и послал арестовать Реш-Лакиша. Бежал Реш-Лакиш – одни говорили: в какую-то башню, другие: в село Хитин.

Пришел назавтра в коллегию р. Иоханан; явился и р. Иудан. Видя, что р. Иоханан долго не появляется на кафедре, р. Иудан спрашивает:

– Отчего, раби, не начинаешь своей лекции?

Начал р. Иоханан читать, но трудно вязалась речь его, точно однорукий за работу взялся.

Р. Иудан так и выразился, обращаясь к нему.

– Да, – сказал на это р. Иоханан, – без Реш-Лакиша я, точно, что без руки.

– Но куда же девался Реш-Лакиш?

– Находится, говорят, в какой-то башне.

– Завтра, – заявил, смягчившись, р. Иудан, – пойдем со мною к нему.

Послал р. Иоханан предупредить Реш-Лакиша и сказать ему:

– Приготовь подходящее приветствие к приходу патриарха.

Когда патриарх, в сопровождении р. Иоханана и других, приблизился к башне, Реш-Лакиш встретил его такими словами:

– Мое освобождение отсюда, патриарх, ты обставил по примеру Всевышнего: для освобождения Израиля из Египта Он не послал ни смертного, ни ангела, но явился Сам со всем воинством Своим.

Говорят ему:

– Как же ты позволил себе так резко выразиться относительно суда над патриархом?

– А вы как думали, – отвечает Реш-Лакиш, – стану я из страха перед вами изменять учению Господа моего? (Иеруш., Санг., 2)

Когда Иси бар Гуна прибыл из Вавилона в Палестину, встретился с ним р. Иоханан и спрашивает:

– Кто у вас теперь в Вавилоне главою академии?

– Аба-долговязый[190], – отвечает Иси.

– Долговязый! – восклицает с негодованием р. Иоханан, – я живо помню его еще в то время, когда я учился с ним в школе Раби. Я помещался семнадцатью рядами ниже Рава, – и помню я, когда между ним и Раби, бывало, завяжется ученый диспут, искры божественного огня перелетали у обоих из уст в уста. Я за потоком их ученых речей и уследить не в состоянии был. А ты, кроме «долговязый», и названия другого не нашел для него. (Хул., 117)

Жена Рава была чрезвычайно непокорного характера и всегда делала наперекор ему: попросит он сварить ему чечевицы, она сварит гороху, попросит гороху – сварит чечевицы. Когда сын их Хия подрос и заметил это, он стал передавать ей просьбы от отца наоборот, так что выходило почти всегда так, как желал Рав. Говорит он однажды сыну:

– Нрав у твоей матери, я замечаю, куда лучше стал.

– Так ведь это же потому, – отвечает Хия, – что я твои распоряжения передавал ей как раз наоборот.

– Так вот оно что! – улыбнулся Рав, – недаром люди говорят: «У детей учитесь мудрости». Это ты умно придумал, а все-таки бо2льше так не делай: ложь недопустима никогда. (Иеб., 83)

Абе бен Абе, отцу Самуила, часто отдавались на хранение сиротские деньги. Умер он в чужом городе, вдали от семьи. Самуилу не было известно, где спрятаны были отцом те деньги, и он не мог возвратить их сиротам. Стали люди упрекать Самуила, называя его «сыном пожирателя сиротских денег».

Решил Самуил во что бы то ни стало узнать, где находятся деньги и с этой целью отправился в тот город, где умер его отец.

Приходит он на кладбище и начинает допытываться:

– Где тут погребен Аба?

– Покойников с именем Аба, – отвечают ему, – здесь много.

– Аба бен Аба.

– И Аба бен Аба не мало.

– Об Абе бен Абе, отце Самуила, спрашиваю я.

[И слышит он Голос:]

«Отец Самуила вознесся в Иешиба-шел-Майла».

Видит Самуил – отец явился перед ним, на глазах его слезы, на устах радостная улыбка.

Спрашивает он отца: