Дальше шла оливковая роща.
– И эта роща была моей собственностью, и я также продал ее ради той же цели.
За рощей был виноградник.
– Когда-то и этот виноградник был моим, и я для той же надобности продал его.
Слыша это, не мог удержаться от слез р. Хия и говорит:
– Я невольно плачу, думая о том, что ты, учитель, остался на старости лет ничем не обеспеченным.
>– Что ты говоришь, Хия, сын мой! А разве в твоих глазах не имеет значения то, что продано мною добро, целиком сотворенное в продолжение шести дней, а приобретено сокровище, на появление которого потребовалось для самого Господа целых сорок дней! (Шем. – Р., гл. 47; Песик.)
О том, как Реш-Лакиш спасся от людоедов
Реш-Лакиш, находясь в тяжелой нужде, нанялся в работники к людям одного дикого племени. Каков же был его ужас, когда он узнал, что хозяева его – людоеды, и, как только его откормят хорошенько, он неминуемо будет ими убит и съеден. Вспомнил он, однако, о существовавшем у этих людоедов обычае: перед тем, как убить своего пленника, беспрекословно исполнить все, о чем он ни попросит. По их мнению, от этого кровь его становится слаще.
Имея это в виду, он взял мехи со спрятанным в них увесистым камнем и, когда назначена была его казнь, он говорит людоедам:
– Имею одну просьбу. Дайте связать себя и посадить на землю, а я каждому из вас вот этими мехами дам по полтора удара.
Дикари соглашаются. Перевязал их всех Реш-Лакиш и пошел колотить их своими мехами. Взвыли дикари, от боли при каждом ударе судорожно зубы скалят. А Реш-Лакиш бьет и приговаривает:
>– Вы что же это, зубы на меня еще скалите? По остальному полуудару получить вам хочется?
>Так всех их и перебил. (Гит., 47)
Когда рав Каган собрался переселиться из Вавилона в Палестину, сказал ему учитель его Рав (рав Аба):
– Когда ты поступишь в школу р. Иоханана, ты в продолжение семи лет, при занятиях его с учениками, не вступай с ним ни в какие ученые споры.
Явившись в школу, рав Каган застал там Реш-Лакиша повторяющим с учениками лекцию р. Иоханана. Не зная еще Реш-Лакиша в лицо, он стал спрашивать:
– Скажите, кто здесь Реш-Лакиш?
Спрашивают ученики:
– А для чего тебе нужен Реш-Лакиш?
– Хочу сделать некоторые замечания по поводу одной лекции р. Иоханана. Такие-то положения в этой лекции подлежат таким-то возражениям, а другие требуют такой-то и такой-то аргументации.
Сообщили об этом Реш-Лакишу. И говорит Реш-Лакиш р. Иоханану:
– Из Вавилона лев прибыл сюда, и к завтрашней лекции тебе следует подготовиться особенно основательно.
Назавтра, когда слушатели собрались на лекцию р. Иоханана, отвели рав Кагане место в первом ряду учеников, поближе к лектору. Объяснил р. Иоханан одну галаху и ждет, что скажет рав Кагана. Но рав Кагана молчит. Объяснил вторую галаху – рав Кагана все молчит. Перевели его из первого ряда во второй, затем в третий, пока он наконец не оказался в последнем ряду, в седьмом.
Говорит р. Иоханан Реш-Лакишу:
– Лев-то твой лисицей оказался.
Этого уже рав Кагана стерпеть не мог.
– Это понижение, – сказал он себе, – по всем семи рядам, до самого последнего, которому меня подвергли здесь, вполне равносильно семи годам молчания, возложенного на меня моим учителем Равом.
С этой мыслью он встает и заявляет:
– Прошу р. Иоханана потрудиться повторить свою лекцию.
Повторил р. Иоханан объяснения свои к первой галахе, и рав Кагана тут же опроверг все его доводы. Объяснил р. Иоханан следующую галаху – рав Кагана опять начал блестяще оспаривать его суждения. И так далее, пока рав Кагану постепенно вновь не перевели в первый ряд слушателей. Все присутствующие обыкновенно помещались сидя на полу, р. Иоханану же клались для сидения семь подушек одна на другую.
>По мере того, как рав Кагана возражал ему, р. Иоханан, после каждого удачного возражения, вынимал одну подушку и отбрасывал ее в сторону, пока наконец не остался сидеть на полу наравне со всеми своими учениками. (Баба-К., 117)
