«Интуиции». Не правда ли, хорошее название для сборника стихов?
Перевал позади. Господи! Неужели я спускаюсь в долину, где время не имеет значения, где его не празднуют? Но почему это случилось так быстро? Ведь я так мало успел!
Пальцы тоскуют по пишущей машинке до такой степени, что я просыпаюсь по ночам от ломоты в суставах, напоминающей ревматическую. Мне чудится клацание этих кнопок в любом ритмическом звучании. Даже в тиканье часов. А недавно детский хор, стоящий тремя ярусами, я увидел как клавиатуру пишущей машинки.
Кожа не чувствует вкуса. Ей что горькое, что сладкое. А вот изнанка кожи — да! Слизистая — так называют её. Изнанками соприкасаемся, чтоб испытать экстаз.
Прости, Господи! Грешник я! Знаю, почему и почём. Ведаю, что творю. Не понимаю только, почему делаю так. И наказываешь Ты меня, а я всё равно не в силах остановиться. Вот и сейчас ради куска хлеба занимаюсь не своим делом, отлучённый от того, которое Ты мне назначил. Мне бы страдать, а я жалуюсь.
На моём спидометре давно за пятьдесят. С каждым поворотом скорость увеличивается.
Полезный совет:
Не напивайся в свой день! Твой день — большая редкость. Побереги, оставь в памяти все его блёстки и проблески, ароматы и запахи, движения и всхлипы, восклицания и паузы, голоса и звуки. Иначе, когда он пройдёт, нечего будет вспомнить. Оставь этот подарок себе.
День рождения (правда, не каждый) тоже из таких. Не пей в этот день много, а лишь пригуби, потому что — такое нередко случается — можешь потерять жизнь. Она, твоя сладкая — даже если и горьковата, — в этот день подходит к самому краю той бездны, из которой когда–то выпорхнула, чтобы заглянуть в неё. Смотри, от высоты и выпитого может закружится у неё голова или обуяет её ослепительное безумие и захочется ей броситься в пропасть.
Большая высота (возраст) опасна!
Вопросы и ответы на встрече Автора с читателями:
— Можно ли привораживать без колдовства, заклинаний и прочих нечестивых приёмов?
— Конечно, обаянием. Обаятельные люди — великие чародеи.
Автомолёт напоминал гигантский чёрный рояль.
Тойфель Кар:
Когда прольётся боевое вино, теловоды упьются кровью.
Его подчинённые — звеньевые теловодов: Гер Барий, Мистер Ия, Пер Иферия, Сер Тификат, Дон Басс, Дон Гон, Дон Гви, Пан Теон, Жилда.
Сдавленным голосом, натужно оскалясь, рядовой окоёмник вопил со сцены вечности о своей бесконечной муке.
Все выстроились под громадой автомолёта, легко покоящейся на трёх величественных опорах.
— Пора! — этот голос раздался одновременно со всех сторон.
— Но рояли не летают!
— Так преобразуйте же их!
— Начинаем разъём! Расходимся по автомолётам! Разъезжаемся по направлениям. И только гружённые сольёмся в единый лайнер!
Из хаоса:
— Сгинь, пропади, экстермист проклятый!!!
— Спасибо за тёплые слова!
Ранняя смерть лучших людей есть дань грядущему. Они уходят туда, чтобы заложить для нас базу. Они квартирьеры эволюции. Пока среди них преобладают дети. Такова жертва несовершенной цивилизации. Чем реже умирают дети, тем совершеннее родители их. Брион Эм.
Мы живём в эпоху гибели всего толстого: толстых людей, толстых обстоятельств, толстых журналов. Пур — Шпагатов.
Свежая рифма:
Русская проза.
Русская бронза.
Крымский вопрос с доэллинских времён возникает на рубежах (на стыках) культурных эпох или цивилизаций. Хагенбрудер.
Ещё один парадокс: люди наиболее тяжело понимают очевидное, явное. Умозрительные категории они, в конце концов, принимают или не принимают. А вот лежащее на поверхности, доступное глазу и разуму подвергают сомнению.
Из хаоса:
— Ну, чего ты так нажрался?
— А чтоб легче было.
— Легче вести себя по–свински?
— Надоело быть хорошим. Утомительно быть примерным.
— Неужели?
— Тебе не понять.
— Почему же?
— Потому что ты никогда не был хорошим мальчиком. То, что для тебя привычно, для меня приятно. Как славно чувствовать себя негодяем!
— Смотри, не переборщи.
— Чувствовать, к счастью, ещё не быть. Когда чувства слишком, когда его много, оно становится привычкой.
Через месяц, а может чуть больше, он вдруг увидел (не почувствовал, не осознал, не услышал даже), а увидел, что обо всём, о чём с ней можно было, он поговорил, и до конца жизни ему с ней больше разговаривать не о чем.
