Мы выбьем у них эту землю из–под ног! Муст.
Если ищешь смерти, не назначай дуэль, потому что, может статься, победишь. Но такая победа погибельна. Автор.
Забавные созвучия:
На сырок,
носорог!
Компендия, комедия.
Пиза и Семивёрстов:
— Главное, в отношениях с женщиной — не позволить ей сотворить из тебя кумира.
— Чем плохо, когда тебя любят без памяти?
— Лучше, когда она это делает в полной памяти.
— То есть?
— Когда она помнит и хорошее, и плохое о тебе. Зря, что ли, русские мужики колотили своих баб по субботам? Так они иммунитет стимулировали — противокумирный: пусть любит, но знает, с кем дело имеет.
— Ишь, какая мудрёная мудрость!
— А ты думал! Женщина — как толпа: когда она разочаровывается в кумире, она его топчет, сжигает или топит.
Свиноедам нет места в Цикадии! (надпись на стене общественного туалета).
Не та болезнь, что тело тратит, а та, что душу рвёт. Конечно, все мы больны. Только лечимся зря. То, что надо бы спасать, неисцелимо. Душу никакими лекарствами не излечить. Только любовью в страданиях облегчить можно. Да и то ненадолго. Уж очень Земля для души неподходящее место.
Пиза и Семивёрстов:
— Я знаю, что такое литература.
— И это ты знаешь?!
— Ещё бы. Я ведь сам сочинял несколько раз.
— Ты знаешь то, чего я не знаю?
— Знать больше твоего не трудно.
— Ты меня обижаешь?
— Нет. Просто ты в литературе профан.
— С чего ты взял?
— Потому, что ты пишешь. Творящие искусство ничего в нём не понимают.
— Но где же логика?
— А вот и первое подтверждение. Если бы ты понимал, то не говорил бы о логике.
— Значит, по–твоему, искусство нелогично?
— Оно таки нелогично. И это знают все, кроме тех, кто его творит.
Шкурой чувствую, как постепенно, медленно, неуклонно, невосполнимо иссякаю.
Семивёрстов и Пиза:
— Не надо превращать удовольствие в разврат.
— Однако подмечено.
— Многие просто не замечают разницы между тем и другим. Преступают невидимую грань и…
— И?
— И больше не возвращаются.
— Куда?
— К себе вчерашнему.
— А всегда ли вчерашний лучше сегодняшнего?
— Только будущий может быть лучше прошлого, но не сегодняшний.
У вытащенной камбалы рот астматика. Автор.
Время приходит и уходит, и жемчуг превращается в мусор. Спустя век и человеческие кости становятся белее мрамора. Минуют миллионолетия — и звезды гаснут. Но в глубинах океана нарождаются новые жемчужины, а во чреве матери новое дитя. А в бездне ночи новые звёзды. Так выпьем же за любовь, без которой и птенец не проклюнется! (из тостов Пизы).
Вовс и Муст:
— Вы ведёте себя подобно бездельникам, ищущим ссоры.
— Конечно, в эйфории ожидания мы перегибаем палку. Но в этом нашем поведении нет и намёка на какую бы то ни было извращённость. Только больное воображение способно заподозрить в этом политические страсти.
Пронзённая корнями молний ночь.
Так вечность прорастает в жизнь земную,
Так проникает наша жизнь в иную,
Земную смерть не в силах превозмочь.
«И никаких ужасов. Они раздражают обывателя. Обыватель — то есть мы все — он же и читатель. Так что никаких триллеров…» (из письма автору).
Щемящее чувство утраты. Порой нахлынет, накатит, и тебе пригрезится какой–либо момент из безвозвратно ушедшего. И кажется тебе, что этот почти галлюцинаторный образ тех давних чувств и даже вкус их свежести посетили тебя. Кажется, был… Но не было его, а только что путём каких–то нечаянных эманаций души выткался в твоём воображении, растрогал твоё сердце какой–то звук — отзвук минувшего, силуэт былого, похожий на что–то или на кого–то в прошлом. И вот уже ты не только слышишь музыку детства, но и ощущаешь аромат простых цветов или сырость штукатурки на углу дома, или горький запах упавшего листа, или приторный дух акации в июне.
…И далее всей своей плотью ты чувствуешь прилив сил и, быть может, понимаешь — это твоя, связанная с землёй и небом, природа посылает тебе шанс ещё раз осознать себя не просто тварью Божьей, но наиболее близким к нему Существом…
«Черномурка», интервью:
Думали, убивают чужих. Оказалось — своих. Убили и ужаснулись потерями самых лучших из своего народа. Хакхан.
Всё распадается и вместе с тем объединяется. Банда троллейбусников забастовала и вытребовала зарплаты до десяти тысяч. Нудисты добились легальных пляжей. Те, что воевали за речкой, — каких–то дополнительных льгот…
