Корнем возникновения «патриотического мифа» о русском православии является теория «Москва — Третий Рим», сформировавшаяся в XV–XVII веках после падения Константинополя под ударами турок-османов. В общем виде эта теория была сформулирована в послании старца Псковского Елеазарова монастыря инока Филофея великому князю Московскому Василию III:
«Церкви старого Рима пали из-за неверия Аполлинариевой ереси; двери церквей второго Рима, города Константинополя, внуки Агари секирами рассекли. Теперь же это- третьего нового Рима, державного твоего царства Святая Соборная Апостольская Церковь, которая до края вселенной православной христианской верой по всей земле сильней солнца светится. Пусть знает твоя держава, благочестивый царь, что все царства православной христианской веры сошлись в одно твое царство: один ты во всей поднебесной христианам царь… И теперь молю тебя, и снова молю, о чем выше писал: помни, ради Господа, что все христианские царства сошлись в твое царство, а после этого ожидаем царства, которому нет конца… Как выше писал тебе, так и теперь говорю: помни и слушай, благочестивый царь, — все христианские царства сошлись в твое единое, два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть; твое христианское царство иным не заменится…»[2].
Этот текст был написан в первой четверти XVI века, но еще раньше, в конце XV века, митрополит Московский Зосима в труде «Изложение Пасхалии» называл московского князя преемником императоров Константинопольских.
Концепция «Москва — Третий Рим» — не просто «мессианский миф» (т. е. представление об особой исторической миссии русского народа и русского государства. «Москва — Третий Рим» — миф эсхатологический. Эта теория имела непосредственное отношение к ожиданию конца мировой истории, и чтобы ее правильно оценить, следует разобраться, чем же был для тогдашнего православного христианина «Новый Рим» — Константинополь, столица Восточной Римской империи.
Восточная Римская империя — Византия — была не просто большим государством. Византия считалась силой, удерживающей мир от падения. Константинополь, с точки зрения православных христиан, был наследником Рима, а именно о Риме, согласно толкованию авторитетнейшего богослова свт. Иоанна Златоуста, было сказано в Писании: «тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь» (2 Фес 2:7). По мнению Златоуста, удерживающей являлась именно власть римского императора:
«Когда прекратится существование Римского государства, тогда он (Антихрист) придет. И справедливо, — потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится (Антихристу); но после того, как оно будет разрушено, водворится безначалие, и он (Антихрист) будет стремиться похитить всю и человеческую, и божескую власть»[3].
Иными словами, существование вселенской державы не дает возможности воцариться Антихристу (который будет претендовать на мировое господство, а не только духовное). С падением Западной Римской империи функции «удерживающего» (по-гречески — «катехона») были переданы Восточной. Падение Византии спровоцировало взлет эсхатологических ожиданий: если удерживающий пал, то, естественно, раскроется тайна беззакония и воцарится Антихрист. И именно в ответ на эти эсхатологические ожидания появляется теория «Третьего Рима» — нового катехона, самого сильного свободного православного государства, которое будет удерживать мир от раскрытия тайны беззакония.
Огромную роль на формирование «патриотического мифа» оказало представление, сформулированное великим русским писателем Ф.М. Достоевским — представление о русском народе как народе-богоносце[4].
По сути, русский православный человек очень часто считал свой народ правопреемником «Ветхого Израиля» — древних евреев, бывших хранителями веры в Истинного Бога до Рождества Христова. Многие считают так и сейчас.
На самом деле такое представление является существенным упрощением и огрублением сложного богословского учения о народе Божьем.
Согласно православному вероучению, народ Божий — Церковь Христова. В Церкви нет ни эллина, ни иудея (Кол 3:11). Именно этим она отличается от Ветхозаветного народа Божия — Израиля, в котором избранничество определялось по крови.
