— Вряд ли кто-то сможет дать тебе ответ на эти вопросы, потому что ни один ни черта не помнит, — Ник достает из кармана клочок бумаги и протягивает мне. — Это было у меня в руках, когда я очнулся в поезде.
На помятом листке в клетку неровным, дрожащим почерком написана лишь одна фраза: «Первым делом найди Виолу и Ш…». После текст прерывается, оставляя на бумаге лишь след от росчерка чернил. Слова написаны коряво, едва читабельно, словно у пишущего заканчивалось время.
— А вот моя, — протягивает мне другой клочок его напарник.
«Этот странный фрик с тёмными волосами — твой друг!»
— Что за бред! — раздражаюсь я, с силой отбрасывая оба листочка в сторону и запуская пальцы в волосы, крепко сжимаю виски.
Я не помню, кто я.
Не знаю, где нахожусь.
Только что неизвестные люди хотели меня убить.
Снова начинаю нервничать: эти парни что-то недоговаривают, наверняка что-то плохое. Совпадение ли, что они тоже потеряли память?
На несколько секунд между нами повисает тяжелая пауза. Ник обращается к Шону, возвращая меня из мира переживаний на землю:
— Значит, ты и есть Шон?
— По крайней мере, так было последний раз, когда я проверял, — строго говорит он. — Шон Рид. — Он бросает на брюнета осторожный взгляд. — Не расслышал твоё имя.
— Николас Лавант, — коротко отвечает тот, протягивая руку.
— Так что дальше? — спрашивает его друг.
— Ясно, что пришли они за всеми нами, но Виола почему-то важна для них больше, — говорит Шон. Он опускается на корточки и достает оружие подосланного агента.
— Надо отсюда валить, пока полиция не приехала. — Взяв пример с Шона, Ник тоже забирает пистолет у другого мужчины и засовывает за пояс. Отросшие темные волосы падают на его лицо, практически скрывая глаза. — Труднее выследить нас поодиночке, чем всех вместе.
— Нет, нужно держаться вместе, — отрезает Шон. — Самое главное сейчас найти машину. А дальше по пути разберёмся.
Трое парней как по команде переходят на лёгкий бег, и я следую за ними. Мое дыхание превращается в облачка белого пара. Сейчас зима, и хотя снега нет, но холодный воздух с каждым вдохом обжигает легкие. То и дело я вляпываюсь в лужи и островки снега, благодаря себя за то, что на мне обувь без каблука.
Шон движется чуть впереди, словно он здесь главный. Вероятно, в той жизни он был парнем, в которого могла без памяти влюбиться любая девчонка и даже я. Могу ли я довериться ему сейчас? В любом случае, у меня нет выбора.
Мы бежим около двадцати минут, пока не оказываемся на небольшой улице. Парни осматриваются и кивают в сторону маленького дворика, огражденного невысоким забором. Ник с Артом легко перемахивают через него. Мне это сделать оказывается сложнее, и Шон поднимает меня сзади, передавая в руки парней. В доме не горит ни одна лампочка, и когда Артур начинает ковырять замок на двери автомобиля, до меня наконец доходит вся серьёзность ситуации.
— Вы что, хотите украсть машину? — спрашиваю, переводя испуганный взгляд от парня к парню. — Серьёзно? Это же уголовное преступление!
— Если у тебя есть идея получше, мы можем вынести её на коллективное рассмотрение нашего маленького заседания присяжных, — бурчит Арт, зажав в зубах тонкую металлическую спицу.
Я думаю, что прежняя Виола никогда так не осознавала свою уязвимость, как я в этот момент, потому что оказалась черт знает где, в компании трех совершенно незнакомых мужчин, каждый из которых может убить меня при желании одной рукой, ещё и совершенно без памяти. Но уже через десять минут я сажусь на пассажирское сидение чёрного угнанного внедорожника, даже не задаваясь вопросом, есть ли вообще у кого-то из ребят права. «Прежнюю меня наверняка бы волновал этот вопрос», — думаю я, крепче прижимая к груди маленькую сумку с единственными вещами, связывающими меня с прошлой жизнью.
До шоссе мы добираемся относительно спокойно, потому что движения на дороге практически нет.
Как, в общем, и пути назад.
