«Ви, ты не отвечаешь на мои звонки. Неужели я все испортил? Но знаешь, на этот раз я не буду извиняться за то, что поцеловал тебя прошлым вечером. Да, я разрушил нашу возможную дружбу, но не жалею об этом. Уже давно, вместо того, чтобы смотреть на тебя, как на друга, я мечтал тебя поцеловать.
Пожалуйста, открой дверь, потому что я прямо за ней».
Я прокручиваю ещё чуть-чуть вверх.
«Возвращаясь в комнату, я едва не попался на глаза коменданту, и парни в очередной раз прикрыли меня, засунув пару подушек под одеяло и создав видимость моего присутствия. Мне невообразимо понравилось покидать твою комнату через окно. Я почувствовал себя героем того самого романа, о котором ты рассказывала пару дней назад. Люблю тебя, веснушка! Уже скучаю!»
В моих чувствах по отношению к Шону пока пусто, но прочитанные слова касаются моей души, разжигая внутри нежное пламя симпатии. Я не знаю его, но почему-то верю каждой строчке, и на душе становится теплее.
«Сегодня Джесс наорал на весь отряд и заставил оттирать сортир. Он в очередной раз угрожает снять меня с позиции командира (это уже забавно, правда?). Встретимся на нашем месте в десять?»
Значит, Шон является командиром отряда? Это звучит логично. Такой строгий и суровый снаружи, тонко чувствующий внутри. Мне нравится, как он делится со мной своими мыслями каждый вечер. Это как писать друг другу письма. С одной стороны старомодно, но при этом так романтично.
«Засыпаю, сидя на совещании. Поговори со мной, веснушка, иначе наказания мне не избежать. Несмотря на то, что я не спал всю ночь, в чем, между прочим, ты виновата, я все равно заявлюсь сегодня снова, так что не закрывай окно. И да, то чёрное белье просто восхитительно!»
Значит, мы…
Я покрываюсь румянцем и кошусь на Шона. У меня такое ощущение, будто я подглядываю за чужой жизнью, заполняя словами, сказанными другой девушке, гулкую пустоту. Заполняя себя чужой историей любви.
Шон поднимает на меня взгляд и… улыбается?
— Всё нормально? — спрашивает он. — А то у тебя выражение лица… взволнованное, что ли?
— Да, в порядке, просто читала сообщения, — тараторю я в ответ. К лицу приливает жар, и я опускаю глаза, разглаживая несуществующие складки на своём пальто. — А то я ведь совсем тебя не знаю.
Шон протягивает мне руку, и я подаю свою в ответ. Этот жест такой простой, но мне он кажется настолько интимным, как первый поцелуй. Моё сердце бьется с бешеной силой, и когда я решаюсь поднять взгляд на парня, меня перебивает уже хорошо знакомый раздраженный голос. Либо у меня паранойя, либо единственная причина его дурного настроения — я.
— Так и знал, что от тебя будут неприятности. — Ник, сидящий на переднем сиденье, оборачивается, выхватывает из моих рук телефон и, опустив стекло, тут же выкидывает его в окно.
— Эй! — обиженно восклицаю я, от неожиданности и распирающей меня злости надувая щёки. — Что ты сделал?! — Растерянность сменяется гневом, наслаиваясь на нее, потому что я только что потеряла хоть тонкую, но все же связь со своей прошлой жизнью. — Там же могла быть важная информация, которая поможет понять, кто я.
— Когда тебе прострелят твою глупую голову, поверь мне, эти знания тебе не понадобятся, — даже не повернувшись в мою сторону, отвечает Ник. — Откуда иначе взялись те люди в чёрном на вокзале? Они как будто знали, что мы там.
Я вскидываю руки и отворачиваюсь к окну. Это просто невозможно!
— Как можно понять, что делать дальше, если даже не знаешь, кто ты и почему за тобой гонятся?
Ник упирается в приборную панель ногой и окидывает меня с ног до головы стальным взглядом.
— Могу ручаться, что в моем прошлом, в отличие от твоего, было гораздо больше дерьма, — снисходительно произносит он. — И ничего, как видишь, без этой информации вполне можно прожить.
— Почему ты так говоришь? — удивлённо спрашиваю я его. — Ты ведь не можешь знать наверняка, если не помнишь. Либо ты врешь, либо что-то недоговариваешь.
— А может, есть вещи, которые не стоят того, чтобы помнить?
Он отворачивается, слегка поморщившись, оставляя меня в полнейшем замешательстве. А если он прав? Вдруг наша прошлая жизнь была настолько ужасна, что помнить хуже, чем забыть? Вдруг мы все приняли осознанное решение что-то стереть из памяти?
