Джорджи попыталась восстановить в памяти события дня. Она вообще ездила сегодня на работу? А где ночевала вчера? Дома, на диване? Может, она до сих пор продолжает спать?
Просыпайся! Просыпайся, Джорджи, черт тебя дери!
Быть может, когда она проснется – по-настоящему проснется, – то увидит Нила лежащим рядом. Может, у них даже не было стычки. А была ли она на самом деле? Может, в реальном мире, в мире бодрствующих, Джорджи и Нил никогда не ссорились.
– Мне приснился дурацкий сон, похожий на реальность, – скажет она, когда проснется. – Представляешь, там мы с тобой ссорились. А ты накануне Рождества бросил меня…
– Джорджи! – крикнула из кухни мать. – Что там у тебя упало?
Неужели и мать – персонаж ее сна?
– Ничего у меня не упало, – соврала Джорджи.
Но мать уже поднималась наверх.
– Я слышала шум. – Она покосилась на валявшийся телефон. Из трубки доносились короткие гудки. – Джорджи, ты как себя чувствуешь?
– Прекрасно, – ответила Джорджи, вытирая глаза. – У меня… Наверное, у меня обыкновенный нервный срыв.
– Ничего удивительного, дорогая. Ведь муж тебя бросил.
– Он меня не бросал, – возразила Джорджи.
А может, все-таки бросил, но она отказывается в это верить? Отсюда и ее раздрай.
– Мама, мне просто нужно отдохнуть.
– Целиком с тобой согласна.
– И наверное, чего-нибудь выпить.
Мать вошла в комнату, подняла телефон и поставила на столик:
– Сомневаюсь, что тебе стоит браться за рюмку.
Разве Джорджи уже глушила себя выпивкой? Было такое или не было? Неужели она настолько отключилась?
– Скажи, ты помнишь отца Нила? – спросила она у матери.
– Пола Графтона? Конечно помню. Нил очень похож на отца.
– Похож? Или был похож?
– Ты это о чем?
– Что ты знаешь об отце Нила?
– О чем ты говоришь? У него же был сердечный приступ.
– Да. – Джорджи потянулась и схватила мать за руку. – У него действительно был сердечный приступ.
– Постой… – Мать смотрела на нее уже не с беспокойством, а с испугом. – Может, у тебя плохо с сердцем? Ты думаешь, это приступ?
– Нет.
А если да? Если она доработалась и допереживалась так, что сердце не выдержало?
Джорджи потрогала щеки. Заставила себя улыбнуться.
– Не волнуйся, мама. Я совершенно здорова. Просто надо как следует выспаться.
– Вряд ли тебе стоит сейчас ехать домой.
– Я тоже так думаю.
– Ну вот и хорошо… Джорджи, ты с этим справишься. Когда мы с твоим отцом расстались, я вначале тоже думала, что до конца дней буду жить одна.
– Ты сама оставила моего отца. Ради другого мужчины.
Мать тряхнула головой:
– Чувства не поддаются разумному объяснению. Браки вообще абсурдны.
– У него был скоротечный инфаркт. Кажется, это так называется?
– Да что тебя заклинило на отце Нила? Не берег себя, бедняга. И Маргарет жалко.
– Мне нужно выспаться, – снова сказала Джорджи.
– Так спи, – ответила мать и, уходя из комнаты, выключила свет.
Целый час Джорджи пролежала в темноте. Сон не шел.
Она снова плакала.
И снова говорила сама с собой: «Мне уже мерещится невесть что. Я устала. Я очень устала».
Джорджи закрыла глаза и сделала новую попытку уснуть. Бесполезно.
Полной темноты в комнате не было. Джорджи лежала и смотрела на желтый телефон.
Устав ворочаться с боку на бок, она решила поехать домой. Тихо вышла во двор, села в машину и некоторое время сидела не шевелясь. Потом достала мобильник, включила в гнездо прикуривателя и попыталась позвонить Нилу. Он не отвечал. Зачем человек заводит себе мобильный телефон, если не отвечает на звонки? А может, он действительно бросил ее? Забрал девочек и уехал. Может, она настолько выбилась из реальности, что не поняла этого и подумала, будто они втроем просто поехали навестить его мать и отпраздновать Рождество? Или он прямым текстом говорил ей, что они расстаются, а она не прислушалась?
Джорджи сидела в машине и плакала.
Потом она снова решила позвонить на телефон матери Нила. Пусть там совсем ночь, но ей очень нужно снова услышать его голос. Нужно спокойно обо всем поговорить, чтобы все встало на свои места.
Линия была занята. Может, это умерший отец Нила перезванивался со своими умершими друзьями? Когда еще призракам звонить, как не после полуночи?
