– Надеюсь, она иногда напомнит обо мне, – сказала императрица.
– Я никогда не смогу забыть вас, мадам, – ответила Гизела.
Императрица наклонилась вперед и коснулась ее щеки.
– Ты просто прелесть, – сказала она. – Когда я вернусь в Австрию, я обязательно навещу твоего дедушку и расскажу ему о тебе, а потом я попрошу его пригласить тебя в гости, чтобы ты могла познакомиться со своими дядями и тетями и многочисленными кузенами. Уверена, мне он не откажет и с радостью примет тебя в своем доме.
– Это было бы чудесно, мадам. Вы думаете, они захотят меня видеть?
– Ну конечно, захотят, – ответила императрица. – А еще я хочу, чтобы ты встретилась с герцогом Максимилианом – моим отцом и твоим тоже, маленькая Гизела. Он стареет, но все такой же красивый, все такой же веселый и беззаботный, как и раньше. Где бы он ни был, его везде с радостью принимают; но особенно счастлив он, когда бывает в своих любимых Баварских горах – повсюду разъезжает на маленьком пони или поет песни под цитру. Я расскажу ему о тебе, и, не сомневаюсь, он захочет повидаться с тобой.
– Прошу вас, мадам, только не забудьте, – попросила Гизела.
– Не забуду, – сказала императрица. – Обещаю тебе. Но я останусь здесь еще несколько недель, а потом поеду в Вену. Пройдет какое-то время, прежде чем я смогу попасть в свой дом в Поссенхофене, так что не жди приглашения слишком быстро.
Она улыбнулась и вновь дотронулась до щеки Гизелы.
– А теперь, дитя, ты должна меня простить, если я попрошу тебя отправиться домой. Сегодня к обеду соберется несколько новых гостей, и будет неразумно, если они тебя увидят. А вдруг кто-нибудь из них потом случайно проговорится при лорде Куэнби, что в Истон Нестоне была девушка, чрезвычайно похожая на хозяйку?
– Вы хотите, чтобы я уехала прямо сейчас? – упавшим голосом спросила Гизела.
– Это было бы разумно, – подтвердила императрица. – Моя горничная поможет тебе переодеться, а о карете я уже распорядилась, она будет тебя ждать.
Императрица позвонила в стоявший рядом золотой колокольчик. Тут же раскрылась дверь, и в комнату вошла горничная.
– Помогите мисс Мазгрейв переодеться, – велела императрица. – И проследите, чтобы она обязательно поела перед дорогой. А теперь, Гизела, до свидания!
Она протянула руку, которую Гизела поцеловала, прежде чем встать с колен. А потом, совсем как ребенок, который не может справиться со своими страхами, Гизела воскликнула:
– Неужели я больше не увижу вас, мадам?
– Разумеется, увидишь, – успокоила ее императрица. – У меня есть свои планы относительно тебя, которым ты наверняка обрадуешься. Ну а пока мы с тобой предприняли очень рискованный шаг, и нам следует сейчас соблюдать осторожность. Ты понимаешь?
– Да, конечно, – согласилась Гизела.
– Тогда ауфвидерзеен, дитя. – Императрица наклонилась и поцеловала Гизелу в щеку. – Доверься мне, – прошептала она.
Гизела присела в глубоком реверансе и последовала из комнаты за горничной. Пройдя немного по коридору, они вошли в комнату, в которой явно никто не жил. Кровать закрывали серые от пыли простыни, и, хотя в камине развели огонь, в комнате веяло холодом запущенности и пустоты. На стуле была аккуратно сложена одежда, в которой она приехала в Истон Нестон в пятницу. Гизела с отвращением взглянула на нее. Неужели это ветхое тряпье в самом деле ее одежда? Как она могла носить такое бесформенное и убогое платье?
Она в последний раз взглянула на себя в зеркало туалетного столика; мягкий бархат подчеркивал белизну кожи; шляпка с перьями кокетливо сидела на блестящих благодаря заботам Фанни волосах, уложенных в сложную прическу; плотно облегающий жакет на пуговицах подчеркивал все линии и изгибы фигуры; талия казалась совсем миниатюрной над широкой юбкой с мягкими складками. Она на секунду закрыла глаза, а потом снова открыла, чтобы бросить на свое отражение последний взгляд.
Начала раздеваться она почти машинально, сняла дорогое платье сложного фасона, шелковые нижние юбки и белье из тончайшего батиста, отделанное натуральными кружевами, с вышитой императорской короной. Горничная помогла ей одеться, забрала бархатный наряд и унесла из комнаты, а Гизела тем временем присела возле туалетного столика, чтобы надеть шляпку.
