— Пора идти, — сказал он. — Виан, ты знаешь, где глайдеры?
— В ангаре на крыше.
Вскоре два глайдера, оставив вымершую станцию, полетели к дискообразному звездолету: Виан провожал Ноллу и Вэрола. Когда добрались, Вэрол сказал:
— Виан, может быть, тебе не стоит опять возвращаться к харджерам?
Виан отрицательно качнул головой, потом повернулся к безмолвной Нолле:
— В день твоего рождения я сказал, что желаю тебе счастья. Я говорил искренне. Теперь у тебя все будет хорошо.
— А у тебя?
Виан вымученно улыбнулся:
— Прощай. И прости меня, если можешь. Я не знал, что все так получится.
— Прощай, — тихо сказала девушка, ее глаза были печальны.
Виан отправился к своему глайдеру, но Вэрол нагнал его:
— Виан, если ты однажды сделал глупость, не надо ее повторять! Что тебя связывает с харджерами?
— Не хочу врать, — устало сказал Виан. — Мне чужды их цели, противны методы, но это не имеет значения. Они нужны мне.
— Для чего?
— Айрт, оставим этот разговор! Даже если б я сказал тебе все, это ничего не изменило бы… Мы воюем на разных сторонах. Все, что я могу сказать: мне жаль, что ты Хранитель. Очень жаль.
У глайдера Виан обернулся и махнул рукой. В этом прощальном жесте была безнадежность. Машина взмыла и скрылась за скалами.
Джайван рассеянно погладил оранжево-черную морду Фалка. В мягком свете плафонов, цвет которых менялся по желанию хозяев, а сейчас был голубоватым, его седые волосы и бородка серебрились, словно окутанные искрящейся дымкой. Эти плафоны были очередной причудой Дана, который постоянно выдумывал что-то новенькое, охваченный желанием преобразовывать интерьеры. При этом он покушался и на личные апартаменты обитателей дома. Его фантазии были непредсказуемы. Однажды, вскоре после возвращения на Олмет, Вэрол, прилетев вечером со станции, обнаружил в своей комнате Дана, восседавшего на пурпурном с черными разводами кресле невиданной конструкции. Дан обозревал плоды своей деятельности, в результате которой комната стала просто неузнаваемой, и ждал похвалы. Вместо того Вэрол обругал его, раскипятился и велел немедленно восстановить все, как было. Дан обозвал его рутинером и нехотя вернул комнате прежнее обличье.
Джайван тоже был против сюрпризов и просил Дана воздержаться от экспериментов, но для Дана это превратилось просто в маниакальную страсть… Тем более что Нолла подыгрывала ему, а Астрид порой принимала его советы по дизайну, впрочем не допуская его на свою территорию.
Так или иначе, последнее нововведение пришлось Джайвану по вкусу; серебристая дымка действовала на него умиротворяюще. Тревоги отступали… Но жизнь шла своим чередом, и возникали всякие осложнения, не позволявшие расслабляться.
Соб почувствовал озабоченность Джайвана и тронул лапой его колени. Его желтые глаза выражали самое искреннее желание прийти на помощь. Нажав клавишу внутреннего видеофона, Джайван сказал:
— Айрт, надо поговорить. Зайди, пожалуйста.
Учуяв приближение Вэрола, соб вскочил, встретил его в дверях и ткнулся носом в его ладонь…
— Садись, — сказал Джайван, кивнув на кресло напротив. — Айрт, мне кое-что не нравится. Думаю, мне не мешает знать, что осложнило твои отношения с Даном. Оба вы взрослые и так далее, но ситуация, кажется, тяготит вас обоих. И всех вокруг.
— Он обиделся, потому что я не взял его на Арру. Я велел Лайме придержать его в городе, чтобы лететь без помех. Объяснять было некогда, к сожалению. А когда после он кинулся на меня с упреками, я сгоряча сказал ему нечто, чего говорить не стоило, хотя это и правда; Сказал, что я думал о спасении жизни Ноллы, а не о том, чтобы Дан мог предстать перед ней в выгодном свете. Я был несколько не в себе после того, как на Арре пришлось использовать обруч, — виновато сказал Вэрол. Если б Дан сунулся со своими претензиями чуть позже, мы бы поладили. Но в тот момент я сорвался. Потом я, естественно, попросил извинить меня, но Дан сказал, что извиняться не стоит, потому что я был прав. «Как всегда», — добавил он, и я понял, что мои извинения не приняты.
— Но ведь прошло много времени, а у Дана отходчивый нрав, — заметил Джайван. — Неужели он до сих пор сердит на тебя из-за этого?
