— Вы сами себя погубите! — закричал Аврам, посмотрев на «Неморенсис». Книга стала вдвое больше, страницы оторвались от корешка, поднялись в воздух и закружились, как смерч, до самого неба. — Ты не ведаешь, что творишь, Йерзиния! — Он пнул горгулью, которая прижимала его к стене.
— Ты, кажется, забыл — это моя книга. Каждое слово написано мной. В ней скрыто мое сердце, я знаю, на что она способна. Сегодня мое последнее перевоплощение. Больше не придется прыгать из одного тела в другое — век за веком. Когда звезды и «Неморенсис» сойдутся в пределе, я останусь навсегда в этом славном теле.
— Ее тело сгорит, да и ты вместе с ней, не видать тебе больше безоблачных дней! — воскликнул Аврам.
— Что я слышу? Проклятье из уст ангела? Отчаяние привело тебя ко мне. Разве ты не понимаешь, что даже ты можешь пасть? Наверняка есть такой соблазн, что отвернет твой разум от бездумного служения Ему, и ты захочешь найти истину. Никто не в силах бесконечно исполнять Его волю. У тебя все еще есть время, Рафаэл…
— Полынь упадет с неба на землю и отравит все воды, и вызовет много смертей, но ты — ты будешь гореть в вечном огне.
— Все это — бессмысленные слова, они годятся только для того, чтобы обмануть легковерных и запугать их. То, что написала я, по крайней мере, обладает огромной силой. Посмотри, Рафаэл, и сам убедись в том, как мое произведение обретает форму, а магия наполняет воздух.
Аврам поднял голову. «Неморенсис» был похож на огромный светящийся столб из белого мрамора. Страницы вновь соединились с корешком. Они вздымались в небеса. Вокруг столба извивалась красная веревка. Корешок стал толще, золотые буквы на нем искривились. А высоко над Лондоном к Земле неслась комета, и луна поднялась в ночном небе — казалось, они вот-вот столкнутся.
С востока налетел сильный ветер. Он поднял воду в реке так, что она стала похожа на высокий фонтан. Ветер вытаскивал из подводных могил мертвецов, остовы погибших кораблей и поднимал все это в воздух. Потом, как бестелесный призрак, повел реку по ее руслу, от одного берега к другому, забирая с собой утопленников и затонувшие суда.
— Остался еще один знак! — воскликнула Йерзиния. — Еще один знак, и можно будет начинать. Воды уже отдали своих мертвецов. Встает луна. Скоро должна прилететь комета. Крепко держи девочку. Я чувствую, что перевоплощение уже близко.
Йерзиния схватилась за живот и скорчилась от боли, как будто ей распарывали живот изнутри, давая жизнь призраку. Как обезумевшая, она стала рвать на себе одежду и откинула маску тигра с лица.
Блейк вырвался из мертвой хватки Галликуса и покатился по полу, а его противник в ужасе опустился у стены и закрыл лицо руками, как испуганный ребенок. Бонэм отвернулся, не в силах смотреть на эту трансформацию, но по-прежнему крепко держал Аджетту. Йерзиния, спотыкаясь, пошла по крыше к нему, протянув руки к Аджетте.
— Иди ко мне, дитя, иди ко мне! — сказала она, подбираясь к ней поближе. — Отпусти ребенка, она должна стоять одна. И никакого принуждения. — Йерзиния посмотрела Аджетте в глаза. — В нашу первую встречу я обещала тебе другую жизнь, обещала, что мы станем друзьями. Сделай это для меня, и мы навсегда будем вместе. Моя жизнь станет твоей жизнью, я покажу тебе мир и небеса. Они станут твоими. Открой мне свое сердце, открой мне сердце, и я сольюсь с тобой.
Аджетта вспомнила тот день, когда впервые увидела улыбку Йерзинии, ее лицо, скрытое под маской тигра, ее глаза, сверкающие, как бриллианты. Запах абсинтиума снова проник в ее разум, пробудив в ней непонятные желания.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я с удовольствием открою тебе свое сердце, я стану такой же, как ты, и буду делать все, что ты потребуешь, — и в жизни, и в смерти.
— Она одурманивает твой разум! — закричал Блейк и бросился к Аджетте.
Бонэм прицелился и выстрелил. Пуля пролетела через всю крышу и попала Блейку прямо в грудь, бросив его на пол.
— Тогда время пришло. — Йерзиния улыбнулась Аджетте. — Дай мне свою руку… Быстрее, надо, чтобы не зашла луна, — сказала она, и ее лицо исказилось от боли.
Аджетта взяла Йерзинию за руку. Кровь резко запульсировала в ее венах.
