Есть, видимо, люди, которые радуются, оказавшись в экстремальной ситуации. Колька из таких — всё время куда-то «влипал». Возомнил себя естествоиспытателем и проверял, на что человек способен. То подпалит пачку газет и дымовую завесу в ванной устроит. И сам в дыму сидит — смотрит, сколько сможет выдержать. То сиганёт со второго этажа на кучу картонных коробок, которые мы специально собираем для него полдня по помойкам. Он якобы видел похожий прыжок в кино. Только в кинофильме с героем ничегошеньки не случилось, а Колька хряпнулся подбородком о свои же коленки и выбил зуб. Всякий раз за эти эксперименты ему влетало.
Колькин отец постоянно пропадал где-то на заработках. Воспитывала сына одна мать. Причём орудием воспитания служила пластмассовая хлопушка, какой выбивают из ковров пыль.
— Я из тебя выколочу дурь! — приговаривала мать.
А Колька издавал такие вопли, что собаки во дворе начинали подвывать. Но на другой же день он опять чего-нибудь отчебучивал.
Так и с этой смолой. Всем нам родители наказывали, чтобы к смоле и близко не приближались. Мы и не подходили к ней. Ну швырнём, бывало, кирпич и наблюдаем, как смола его постепенно затягивает. Или пробуем поджечь. Но чтобы залезть добровольно в эту дрянь!..
А вот Колька взял да и влез. И не потому, что хотел досадить матери, а просто из любопытства. Наверное, интересно стало: сможет ли выбраться?
Но выбраться ему никак не удавалось. Когда он пытался поднять ногу, за ней тянулся чёрный столб. И столб этот был, видимо, такой вязкий и густой, что оторвать от него ногу нечего было и надеяться.
Мы уже устали хохотать и просто сидели поблизости, наблюдая Колькины потуги.
В конце концов Киселю надоело торчать в смоле и он крикнул:
— Теперь давайте меня вытаскивать!
— А как? — поинтересовался Стас. — Подойти к тебе мы не можем. А по воздуху не летаем.
— Вам и не надо летать. Бросьте мне верёвку или палку подайте длинную и тяните всей гурьбой!
Притащили мы длинную ветку, подали Кольке конец. Сами взялись покрепче да как дёрнули!..
Но Колька из смолы не выскочил. Зато у него выскочила из рук ветка, и мы все повалились кучей. Сам же Кисель оказался на четвереньках. Руки у него тоже увязли в смоле. Так что и палку ему уже не подашь.
Колька попробовал освободить хотя бы одну руку — за ней потянулись, точно жвачка, космы гудрона. Иногда ему удавалось даже оторвать облепленную смолой пятерню, но вторая рука в это время увязала ещё глубже. И всё же Колька не унывал и продолжал бороться со смолой.
К нам подошли двое прохожих, постояли, полюбовались на старания и сказали, что надо вызывать пожарных. Мол, те наклонят над пленником лестницу и выдернут его. Но мы побоялись, что нам и самому Кольке от пожарных влетит.
Кисель, который не переставал нас смешить, дёргаясь теперь только туловищем и головой, вдруг задвигался с ускорением. К гудроновой лепёхе спортивным шагом приближалась Колькина мать. И конечно же, с хлопушкой в руке.
На всякий случай мы отбежали на безопасное расстояние. А Колька, до этого такой жизнерадостный, теперь стал жалобно скулить, как Кулёк. Однако через минуту он совершенно успокоился, так как понял, что находится вне досягаемости грозного орудия воспитания. Мать бегала вдоль края смолы, наклонялась вперёд, махала изо всех сил хлопушкой, но Кольку достать не могла. А самой лезть в смолу ей, понятное дело, не хотелось. Наконец, отчаявшись добраться до сына, она удалилась.
Стоя на четвереньках, Кисель с интересом ждал, что будет дальше. Вдруг он снова принялся подвывать, когда мать вернулась, волоча за собой длинную широкую доску, которую она шлёпнула, точно мост, на смолу и добралась по ней до хнычущего Кольки. А он не мог ни удрать, ни помешать ей заняться его воспитанием. Его поза оказалась очень для этого удобной. Выполнив обязательную программу, мать ухватила Киселя своими сильными руками и вырвала, словно сорняк из грядки. Свисавшие с ладоней и ступней нити смолы действительно смотрелись, как корни растения.
Оказавшись на твёрдой земле, Колька неожиданно вывернулся из рук родительницы и пустился бежать. Бежал он, широко расставляя ноги. На ступни толстыми пластами налипали веточки, камешки, окурки и прочий мусор. В конце концов он рухнул, точно узник с гирями на ногах.
