Да, этот вечер страха и триумфа на мгновение заставил ее совершенно забыть о человеке, за которого она собиралась выйти замуж. Не было ли тут еще чего-то? Не предстояло ли ей беседовать с ним о чем-то сегодня, после спектакля?
Риппл слишком устала, чтобы об этом думать. Девушка смущенно сказала: – Ну, конечно, Виктор… – и оглянулась. Он стоял рядом, его крупная темная фигура возвышалась над ней. Она услышала его голос:
– Вы здесь, Риппл? Ну, теперь так поздно, что лучше мне больше не ждать. Я уйду и приду к вам завтра утром. – И все это безразличным, отталкивающим тоном, самым неприятным, какой она только слышала от своего жениха. Затем более мягко, как бы желая сгладить свою нелюбезность, он добавил: – Вы ничего не имеете против, дорогая? Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – смущенно сказала Риппл ему вслед. Имеет ли она что-нибудь против? Конечно, нет! Она была ему очень благодарна за то, что ушел.
«Дорогая?» Почему такой тон? И ни единого слова ободрения, поздравления, похвалы – ведь она с честью вышла из трудного испытания. Все осыпали ее похвалами. Только один Виктор грубо обошелся с ней. «Намеренно ли он это сделал?» – изумленно думала Риппл.
Она не понимала, как глубоко был задет он сам. Ибо капитану Виктору Барру довелось жить в переходную эпоху, к которой подобные ему молодые люди ни умом, ни душой не приспособлены. Он принадлежал к человеческому типу, сформировавшемуся в совсем иных условиях и потому упорно ищущему те же условия в перевернутом вверх ногами мире. Этим людям свойственно твердо укоренившееся представление о будущей жене. Но где ее найти? Идеальную, по их мнению, женщину можно встретить только среди матерей предшествующего поколения. Она всецело посвятила себя своему супругу и господину и ни о чем не думает, кроме собственных детей, вишневых садов и счастливого домашнего очага.
Даже климат изменился со времен молодости их матерей, не говоря уже о домашнем быте. Все меняется вокруг, а значит, должна стать иной и натура людей, похожих на Виктора Барра. Они страдают, не находя в девушках своего поколения качеств, присущих поработавшим раньше девушкам.
Виктор мог бы стать прекрасным возлюбленным и идеальным мужем для девушки, которая была бы вторым изданием миссис Барр – так же расточительна, мило капризна и полностью зависима от него. Такие, как он, стремятся к главенствующему положению в доме. Если бы женщины их семьи занимали первое место и обладали той властью, которую дают деньги и успех, их мужское самолюбие было бы глубоко задето. В вечер триумфа Риппл что-то в глубине души ее жениха протестовало против успеха девушки, и он не смог ее поздравить.
Итак, Риппл стояла у артистического подъезда с братом и его друзьями. Из их слов она уловила только, что они намеревались пригласить ее куда-то ужинать. Балерина стала извиняться, что не одета и что уже поздно. Под конец она пробормотала: – Джеральд, я устала. Усади меня в такси.
– Нет, пожалуйста, позвольте мне подвезти вас. Мой автомобиль стоит здесь, позвольте мне, – умолял один из спутников Джеральда. – Обещаю вам, мисс Мередит, что не буду разговаривать.
Всю свою жизнь Риппл будет испытывать благодарность к этому тактичному молодому человеку, который в полном молчании быстро довез ее до дома № 39. Стив Хендли-Райсер исчез так же, как Виктор Барр.
И когда люди, аплодировавшие новой звезде, вышли из театра и отправились кто на танцевальные вечера, кто ужинать или пройтись по паркам, Риппл, наконец одна, вернулась к себе домой. Она сняла шляпу, сбросила туфли и села на край постели, чтобы сделать над собой последнее усилие и раздеться.
Но она не смогла этого сделать. Обессиленная усталостью, девушка упала на подушки и сразу же погрузилась в глубокий сон. Несколькими минутами позже, как показалось Риппл, раздался резкий стук в дверь. Она неохотно открыла глаза. Яркий солнечный свет бил в окно, падая желтыми пятнами на стены ее комнаты и синими бликами на звездный потолок.
Утро? Уже? Стук в дверь стал более резким. Отлично! Это, конечно, горничная-француженка с завтраком для нее. Риппл зевнула и села в постели, удивляясь, что на ней все еще ее дневное платье. Еще больше она удивилась, увидев, кто вошел. Это был Виктор Барр, державший в одной руке свою серую шляпу с черной лентой, трость, перчатки и пачку газет.
