Я прикрыл даму телом и начал помаленьку пятиться, одновременно пытаясь произвести оценку обстановки. И был вынужден признать, что сложилась она отнюдь не в нашу пользу. Раззадорившиеся пролетарии оказались не настолько пьяны, чтобы двигаться неуверенно и вразнобой, а настолько, чтобы превратиться в грозную для окружающих стаю, сплочённую общим противоправным интересом. Они как раз дошли до той кондиции, когда море уже вполне по щиколотку, но и земная твердь ещё не ускользает из-под ног. По счету их выходило ровно пять, как пальцев на руке (на которые они по своим пропорциям и поведению смахивали) и все они были вооружены. Разнообразно, но зловеще. "Большой палец", самый пожилой, коренастый и бородатый молчун, сжимал в тяжёлом кулаке обломок толстенького бруса, вырванный из порушенной парковой скамейки. «Указательный» — белобрысый хлыщ с угреватым лицом и широким губастым ртом, поигрывал ножичком и подвизался в роли застрельщика-смутьяна, первым замахавшего руками в нашу сторону. «Средний» — сутулый верзила намного выше среднего роста с лошадиной рожей, вооружился «розочкой» из бутылочного горлышка. Так же, как и тощенький «мизинчик». Варварским этим оружием они обзавелись только что, на наших глазах. Нестандартных бутылок, обойдённых вниманием сборщиков стеклотары, предостаточно валялось под каждым кустом. Хулиганам оставалось только отбить донышки об бетонные опоры скамейки, что они и проделали со сноровкой, показывающей изрядный опыт. У «мизинчика» повадка была кривляющаяся, рот наполовину металлизированный, — сразу виден гражданин, побывавший в местах принудительного заключения. "Безымянный палец" — самый неприметный: среднего роста, телосложения, внешности, в очочках и с боевым предметом отвёрткой. Из нагрудного кармана спецовки выставляется кончик штангенциркуля и колпачок авторучки. Этакий слесарь-интеллигент, слесарь-аристократ. Ухмылки у всех были преотвратные, добра и любви к ближним не сулящие. Разве что любви насильной, низменной, некрасивой и во всех смыслах подневольной.
В моём распоряжении, кроме рыцарской мысли биться за даму до последнего дыхания, имелось трезвое отношение к реальности, тренированное тело — жаль, не специалиста по членовредительным единоборствам, а культуриста-эксбициониста, и подарок Большого Дядьки. Девятимиллиметровый пистолет фирмы «Беретта». Модель «Кугуар-мини», с удлинённым магазином на пятнадцать патронов. Пистолет, на который, в отличие от официально зарегистрированного газового «Вальтера», валяющегося где-то дома, я не имел ни малейших прав. Так что не только подстрелить кого-то из злодеев, но даже попытаться напугать их пальбой в воздух и под ноги мне не улыбалось. Попробуй только! Сбегутся стражи покоя горожан в серой униформе, заарестуют и в два счёта препроводят туда, куда следует отправлять вооружённых огнестрельным оружием, да ещё и применяющих его по людям отморозков.
Милочка держалась молодцом. Она не паниковала и уже успела извлечь из сумочки аэрозольный дезодорант. Это она правильно сделала, с удовольствием отметил я. Порция ароматной жидкости, попавшая в глаза, может на некоторое время вывести морально не слишком стойкого человека из круговорота бытия. Ещё Милочка извлекла на свет пилочку для заточки ногтей, которую я тут же у неё отобрал. Она не огорчилась, и место пилочки заняли маникюрные ножницы.
Всё-таки женская сумочка — кладезь неожиданных, подчас неожиданно полезных предметов!
Первым статус-кво решился нарушить верзила. Он прервал криком: "Да чё там базарить, уе…ть ему, петуху, по чану, да и всё!" нецензурно-приблатненный, издевательский диалог «мизинца» и «указательного». Те как раз живописали товарищам в самых неприглядных видах нас с Милочкой, нашу судьбу на ближайшие минуты и что-то ещё. Что-то, связанное с лелеемыми в нехороших мечтах хулиганов половыми отправлениями. Приободрив тем самым себя, мужик скорым шагом приблизился (я шагнул навстречу, задвинув Милочку за ствол березки) и протянул тёмную, пахнущую соляром мозолистую руку к району моей глотки. Очевидно затем, чтобы, сжав покрепче, произвести другой рукой — с зажатой в ней «розочкой» — заявленное насилие. По чану. Однако я успел его опередить: пнул по голени и добавил жёсткую оплеуху. Поскольку «беретта», даже стоящая на предохранителе, обладает некоторым весом и приличной твёрдостью, инерция удара, пришедшегося в голову, повергла задиру наземь. "Минус один", — констатировал я с удовлетворением; собратья же павшего верзилы восприняли мою удачу как личное оскорбление.
