Снова молчание.
– Ты должен знать кого-нибудь, Филип.
– Полистай телефонный справочник.
– Пожалуйста, Филип, я серьезно.
Опять наступило молчание. Алекс изо всех сил прислушивалась, стараясь уловить хоть что-нибудь, какой-нибудь звук. Она то и дело оглядывалась на дверь, смотрела на ручку. И вдруг та шевельнулась, поворачиваясь.
Алекс пронзительно закричала, но крик тут же пресекся – ручка не двигалась, просто по ней скользнул блик света – от калорифера поднимался теплый воздух, и по ручке прошла еле заметная тень.
– Алекс? В чем дело?
– Здесь, в офисе, кто-то есть, и он слушает наш разговор. Пожалуйста, позвони в полицию; мне кажется он может напасть на меня.
Положив трубку, она увидела, как погас огонек на панели. Индикатор. Она с трудом сделала вдох: огонек, на панели только один огонек, не так ли? Если бы кто-то снял отводную трубку, то на панели зажегся бы еще один огонек; разве не так? Она обернулась к двери, перевела взгляд на окно, закрытое сплошными жалюзи, и тут что-то привлекло ее внимание на письменном столе: календарь. Уставившись на него, она почувствовала, что с головы до ног ее охватывает холод, словно все клетки тела превратились в ледяные кристаллы.
На календаре стояла дата: «Четв., 4 мая».
– О господи, – сказала Алекс, – только бы мне не сойти с ума. Ради бога, убереги меня от этого. – Она опять уставилась на буквы и на дату, сверилась с числом на своем «ролексе»: 22 апреля. Она обвела взглядом комнату, готовая увидеть в ней что угодно: фантом, призрак, свечение или… Она застыла, вспомнив запах яичницы, розу на ветровом стекле, и опасливо перевела взгляд направо, где из-под чехла виднелся экран компьютера; ей захотелось поднять чехол и убедиться, что экран пуст. И внезапно она разозлилась. Ее так и подмывало сорваться с места, рывком распахнуть дверь и заорать: «Вот она я! Бери меня! И делай что хочешь». Вместо этого она поймала себя на том, что лихорадочно листает справочник.
Алекс перелистывала и перелистывала страницы. Медиумы. Медиумы. Ничего. Такого названия нет. Что еще? Психиатры? Телепаты? Она снова листала. Опять ничего. Нужно взглянуть, нет ли ясновидящих. Ага, что-то есть, хоть что-то. «См. „Хироманты“ и „Ясновидящие“».
Список оказался кратким. Дважды в нем упоминаюсь индийское имя, было еще одно. Она колебалась – эти фамилии не вызывали у нее доверия. Алекс бросила взгляд на лежавшую перед ней рукопись Стенли Хилла. Неохотно открыв ее, стала пробегать страницы. Просмотр рукописи, как ни странно, успокоил ее. Она оказалась на знакомой территории.
Затем слова начали расплываться у нее перед глазами – она не могла читать. Она заметила, что руки трясутся, и положила рукопись на стол.
На глаза ей попалось имя – Морган Форд. Через пару страниц она снова увидела это сочетание, потом еще раз – оно как магнитом притягивало взгляд. «Скромный трансцендентальный медиум Морган Форд решительно отрицает, что он всегда взимает гонорар за свои сеансы в квартире в Корнуэлл-Гарденз».
«Скромный». Ей понравилось это слово. Она вытащила с полки за спиной справочник и стала листать его.
Сняв трубку, Алекс прислушалась к хриплому шороху и к шелестящему гулу; она ждала, что снова раздастся щелчок – снимут отводную трубку, ждала, что вспыхнувший на панели огонек сообщит ей об этом, но ничего не произошло; линию занимала только она одна. Алекс набрала номер и замерла в ожидании.
Голос человека, который снял трубку, удивил ее. В силу определенных причин она предполагала, что он будет теплым, добрым, располагающим; вместо этого она услышала холодные, раздраженные интонации, уэльский акцент, который усугублял неприятное впечатление. Она думала, он скажет: «Да, это вы, Алекс, я ждал вас. Я знал, что вы позвоните, духи сообщили мне». Вместо этого было произнесено:
– У телефона Морган Форд. Кто говорит?
Имя. Не называть своего имени. Придумай фальшивое.
– Надеюсь, вы простите меня, что я беспокою вас в такое время, – нервничая, сказала она, не зная, как вести себя, и прислушиваясь, не раздастся ли щелчок снятой отводной трубки. – Дело в том… это страшно смешно.
