– Так это не я, – растерянно отозвался Кот. – Патроны у меня давно кончились!
Он показал пустые ладони.
– Не ты? – повторил Шевцов.
И, не сговариваясь, все трое попадали лицом в желтую траву.
Снова бахнуло, и пуля всплеснула землю по правую руку.
– Эй, загорающие! – донесся издалека чей-то крик. – Вставайте, нам вас так не видно!
– Кто это? – моргнув, спросил Аким.
– А я знаю? – сплевывая пыль, отозвался Кот.
– А сейчас мы посмотрим, кто! – передергивая затвор своего РПК, пообещал Шевцов.
Рывком стал на одно колено и послал пару коротких очередей в сторону подозрительного кустарника за россыпью камней, метрах в пятидесяти отсюда. После чего так же быстро распластался на земле. Сделал знак товарищам, чтобы те отползли в крохотную ложбинку по соседству.
– Э, вы чего такие резкие? – снова крикнул голос примирительно и вроде как даже обиженно. – Мы ж не на поражение стреляли!
– И мы тоже – не на поражение! – крикнул в ответ Шевцов. – Кто такие? Чего надо?
– А ты сам кто такой?
– А не твое собачье дело!
Шевцова оборвала длинная очередь. Залегших на землю друзей осыпало землей, красноречиво просвистели пули.
– Эй, хорош! – крикнул Шевцов.
– А ты не хами, – посоветовал голос. – Мы еще даже не начинали.
И Кот вдруг узнал эту интонацию.
Зубов. Точно – он. Сталкер ощутил, как нахлынула волна бессильной злости. Уже не в первый раз приходится сталкиваться с этим гадом за пределом институтских стен. Подонок давно уже должен был сгнить в тюрьме, пропасть, раствориться. Но какая-то поразительная живучесть помогает ему каждый раз выскальзывать из казалось бы патовых ситуаций. Тоже, между прочим, своеобразный талант. Такого надо за деньги показывать в каком-нибудь серпентарии.
– Эй, вы чего там притихли? – позвали со стороны кустарника. – Все живы?
– Да вроде того! – бодро отозвался Шевцов.
– Вот и хорошо. Потому что нам ваши жизни не нужны.
– Это правильно! Зачем они вам?
– Нам нужно кое-что другое. Эй, Кот! Ты чего там притих?
Шевцов колко поглядел на друга. Аким дернул сталкера за рукав, покачал головой: «Не надо». Но Кот, как всегда, поступил по-своему. Наверное, за это он получил когда-то свое прозвище.
– Чего тебе нужно, Зубов? – хрипло крикнул он.
– О, узнал! – довольно отозвался Зубов. – Ну так иди сюда, дело есть.
– Никуда он не пойдет! – крикнул за него Шевцов.
– Да все с ним будет в порядке!
– Ну конечно, мы такие лохи, уши развесили. Хрена вам лысого, а не Кота! – Шевцов бодро подмигнул друзьям. Аким бледно улыбнулся.
– Так дело не пойдет, – сообщил голос. – Хочу, чтобы вы знали: вы окружены, все у нас под прицелом, и от нас вам не уйти. Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал. Но пострадавшие будут, это я гарантирую. Мы не для того пришли в Зону, чтобы вернуться ни с чем!
– Я знаю, что ему нужно, – тихо сказал Кот, откладывая в сторону автомат.
Шевцов остановил его попытку подняться:
– Погоди, ты же не собираешься…
– Я просто поговорю с ним, – сказал Кот. – Так будет лучше.
Шевцов нахмурился, затем резко приподнялся, крикнул:
– Эй, кто там у вас главный – Зубов?
– Ну допустим.
– Сделаем так: вы встретитесь на нейтральной территории, у плоского камня в центре поляны. Только двое – ты и он. Поговорите спокойно – и разойдетесь. Если что-то пойдет не так – буду стрелять. Как говорится, уравняем шансы.
– Идет! – легко согласился Зубов. – Жду у камня.
И точно: из-за кустарника, правда не с той стороны, откуда можно было ожидать, появилась сутулая фигура в нелепом длинном плаще. И неторопливо направилась в центр поляны. Кот уже поднялся навстречу, когда заметил еще одну фигуру, появившуюся вслед за Зубовым. Кот думал, что разучился удивляться, – однако нет, аж замер от изумления.
Этим вторым оказался Гвоздь.
Шевцов мгновенно припал к пулемету, заподозрив подвох. Но Кот успокоил его:
– Все в порядке. Я пошел.
Этот плоский булыжник напомнил чем-то переговорный стол. По одну сторону – сталкер, по другую – гнусный упырь, ловко притворяющийся ученым. В неизменных очках с чудовищно толстыми линзами, в этом дурацком, карикатурном плаще.
И третий – чуть в сторонке, с лихорадочным блеском в глазах. Он не участвовал в разговоре, нет. Он наслаждался созерцанием.
