– Давай раздавим его, – дебильно улыбаясь, предложил бледный юноша в низко надвинутом капюшоне.
– Лучше я ему голову откушу, – бесцветно произнес хмурый.
– Спалим его – и дело с концом! – В руках долговязого появилась пластиковая бутыль. – Заодно и погреемся.
Резко запахло бензином. В руке бледного щелкнула зажигалка. Еще двое протянули к сталкеру руки, надеясь схватить и обездвижить жертву. В голове мелькнули кадры из криминальной хроники: по городу начали находить трупы сожженных прохожих. Вот, значит, кто развлекается. Будь на его месте Шевцов, он бы без особого труда раскидал эту гоп-компанию. Кот дрался не так здорово, к тому же находился не в лучшей форме. Да и не было настроения проявлять излишний гуманизм.
А потому, когда его уже ухватили за левую руку, свободной правой выдернул из-за спины пистолет и, не целясь, выстрелил влево. Там взвыли, разом отцепившись. Но остальных это только раззадорило. Долговязый радостно оскалился – и плеснул из бутыли сталкеру прямо в лицо. Точнее – туда, где оно только что было. Вместо Кота бензином окатило одного из тех, что пытался схватить его. Это ничуть не смутило бледного: он машинально протянул руку и чиркнул зажигалкой. Его приятель вспыхнул факелом, и бледный завороженно уставился на заметавшегося в агонии наркомана.
Все это Кот видел краем глаза. У него на пути тупой преградой продолжал стоять хмурый. Только теперь он зарычал по-медвежьи и бросился на сталкера, растопырив здоровенные лапы.
Не раздумывая, Кот выстрелил ему в колено. Может, пальнул бы в живот, но для этого надо было поднять руку, а это – драгоценная секунда. Пока хмурый падал, как подрубленное дерево, на сталкера с ревом бросился плешивый. Теперь у него в руке был нож. Оттолкнув хмурого, Кот развернулся – и, мгновение помедлив, бахнул плешивому сначала в одно бедро, затем в другое. Не то чтобы он не хотел убивать этого отморозка – просто Кот не хотел портить его куртку – защитного цвета, достаточно просторную, с множеством карманов-клапанов. То, чего недоставало перед предстоящей вылазкой. И, пока плешивый корчился и сокращался на асфальте, Кот с ловкостью опытного мародера стянул с него понравившуюся вещь. Под вой и стоны покалеченных наркотов Кот избавлялся от содержимого карманов: чего-чего, а не хватало только, чтобы его с наркотой взяли. Выбросил мятый бумажник, нашарил в кармане еще что-то.
И вдруг с изумлением уставился на кусок мятого картона в своей руке.
Это была его фотография. Та самая, отрезанная от общего с Иркой изображения. Вот она, Иркина рука на плече…
– Ты… – Он перевел взгляд на плешивого, что продолжал корчиться и выть на асфальте. – Ты кто такой?
Плешивый продолжал скулить. Добиться ответа от обдолбанного «экзота» невозможно. Кот еще раз поглядел на фото. Нет, все-таки копия – переснята уже с отрезанного куска фотографии.
Разбираться не было времени – где-то уже выла сирена. Видимо, полиция потянулась на выстрелы. Кот сунул фотографию в карман, процедил сквозь зубы:
– Пока, подонки. Привет ментам!
И быстро удалился под нарастающий вой полицейских сирен.
Глава четвертая. Прерванный путь
Впервые он уходил в Зону, даже не думая о возвращении. Наверное, поэтому позволил себе этот дерзкий прорыв. Средь бела дня, ползком под колючей проволокой, по узкому провалу в асфальте, чуть ли не на глазах у ооновского патруля. «Голубые каски» аж обалдели от такой наглости и даже не сразу начали стрелять на поражение, надеясь криком заставить нарушителя вернуться. Но он упорно продолжал ползти. Слыша за спиной грохот выстрелов, ощущая на себе брызги разбитого асфальта, он почти желал, чтобы шальная пуля оборвала его затянувшуюся агонию. Потому что прямо на бегу снова накатила предательская слабость, даже «браслеты» перестали помогать.
Как и бывает, когда хочешь чего-то слишком сильно, пули прошли мимо. Но доползти до противоположного конца разделительной полосы не удалось: он запутался в колючей проволоке второй линии. Заметался, задергался, путаясь все больше и уже понимая: от патруля теперь не оторваться. Сейчас его схватят за ноги и потащат обратно. Или все-таки, подбежав поближе, пристрелят в упор, чтобы не мараться обо всякую «заразу», как они вполне справедливо считают.
