Набегавшись, мы побрели обратно, к старым солнечным часам, и Гарольд, который стремился получить ответы на все свои вопросы, заново ощупал полустершийся рельеф с изречением «Верность временем проверяется».
– Пожалуйста, объясните, что это значит?
Медея низко склонила голову и спрятала лицо в ладонях.
– Поэтому я здесь, – вскоре произнесла она каким-то другим низким голосом. – Они заперли меня… они надеются, что я все забуду, но я никогда… никогда, никогда не забуду! И он тоже… хотя столько времени прошло… не знаю… прошло столько времени!
Она замолчала. В старом саду вновь наступила тишина. Мне вдруг стало как-то неловко и неуютно. И кроме смутного желания пнуть Гарольда, ничего спасительного не приходило в голову.
Никто из нас не заметил приближения еще одного существа женского пола, существа костлявого и непреклонного с виду, совсем не похожего на нашу милую подругу! Годы, которые Медея приписывала себе, скорей подходили приближавшейся даме; она носила рукавицы – привычка, свойственная некоторым женщинам, которую я ненавидел.
– Люси! – резко сказала она тоном заботливой тетушки, и Медея виновато вскочила на ноги.
– Ты плакала, – произнесла дама, угрюмо разглядывая девушку сквозь очки. – Бога ради, объясни мне, что это за чрезвычайно грязные мальчики рядом с тобой?
– Это мои друзья, тетя, – быстро ответила Медея с притворной веселостью, – я знаю их уже много лет, я попросила их прийти сегодня.
Тетушка недоверчиво засопела.
– Тебе необходимо зайти внутрь и прилечь, дорогая, – сказала она. – На солнце у тебя может разболеться голова. А вы, мальчики, лучше возвращайтесь домой, а то опоздаете к чаю. И запомните, наносить визиты можно только в сопровождении няни.
Гарольд уже давно нервно тянул меня за рубашку, но я не двигался с места, пока Медея не обернулась и не послала нам на прощанье воздушный поцелуй. Тогда я побежал. Мы благополучно добрались до лодки.
– Старая дракониха, – сказал Гарольд.
– Настоящее чудовище, – согласился я, – Придумала, что от солнца может разболеться голова! А Медея просто молодчина. Мы должны были забрать ее с собой.
– Забрали бы, если бы Эдвард был с нами, – уверенно ответил Гарольд.
Вопрос был в том, куда подевался наш ненадежный герой. Мы недолго оставались в неведении. Сначала раздался визгливый и гневный женский крик, потом появился Эдвард, он мчался на всех парах. За ним по пятам гналась рассерженная женщина. Эдвард рухнул на дно лодки и прохрипел:
– Отчаливай!
И мы отчалили, со всей энергией, на которую были способны. А женщина осталась на берегу, и как Альфред Великий, бросающий вызов датчанам, гневно кричала нам что-то вслед.
– Прямо как в романе «Вперед, на запад!», – одобрительно заметил я, пока мы гребли вниз по течению. – Но, все же интересно, что ты ей сделал?
– Да ничего я не делал, все еще задыхаясь, ответил Эдвард. – Я дошел до деревушки и решил исследовать ее. Симпатичная деревушка с добрыми и приветливыми людьми. Там была кузница, где подковывали лошадей. Копыта шипели и дымились, и так здорово пахли при этом. Я довольно долго там пробыл. А потом мне захотелось пить, и я попросил старушку принести мне воды, а пока она ходила за ней, из ее дома вышел кот, злобно посмотрел на меня и сказал кое-что очень неприятное. Я решил объяснить ему, как следует себя вести, но он зашипел и забрался на дерево, а старая карга погналась за мной.
Эдвард так переживал из-за выпавшей на его долю несправедливости, что наш рассказ о Медее совсем не заинтересовал его. К тому же, наступал вечер, и было ясно, что приключение подходит к концу. Однако, по мере того, как мы приближались к дому, мы осознавали все больше, что самая большая неприятность ждет нас впереди, потому что фермер наверняка заметил пропажу лодки и теперь, скорей всего, притаился где-то неподалеку от пристани. Другого места, удобного для высадки, на нашем берегу не было, и даже, если бы мы решили проплыть дальше, он бы наверняка нас заметил. Я возблагодарил Господа за то, что старший брат был в этот день с нами. Возможно, у него не всегда получалось вообразить что-то во время игры, но ему не было равных, когда приходилось бороться с суровыми обстоятельствами настоящей жизни. Совершенно бесшумно мы подплыли ближе к зловещей пристани и причалили к противоположному берегу. В сгущавшихся, на наше счастье, сумерках, мы беззвучно выбрались на берег и спрятались за ивой, а Эдвард оттолкнул ногой пустую лодку. Старый «Арго» понесло по течению, слегка ударяя о поросший камышом берег. Когда он оказался напротив предполагаемой засады, поток проклятий сообщил нам, что предосторожность была не напрасной. Прислушиваясь к крикам фермера Ларкина, мы все больше удивлялись, каким богатым словарным запасом обладал этот простой деревенский человек. Выяснив, что лодка пуста и брошена на милость ветра и волн, и что ему до нее не дотянуться, фермер зашагал прочь, к мосту. Едва его сапоги загремели по доскам, мы выскочили из-за дерева, добежали по берегу до нашего судна и, переплыв речушку, пришвартовали посудину у надлежащего ей причала. Эдвард жаждал обменяться любезностями с разочарованным соседом, но мудрый совет брата остановил его. А вдруг о нашем пиратстве еще не узнали дома? Я напомнил ему, что Одиссей, однажды, горько пожалел о своем хвастовстве и, будь он с нами, то, наверняка, посоветовал бы молчаливое отступление. Эдвард ни во что не ставил мнение брата, но не мог пропустить мимо ушей совет самого Одиссея.
