Я думал, что мои слова звучат убедительно.
— Очень жаль, — ответил Меткаф, — я надеялся, что ты спроектируешь для меня ялик.
— Знаешь что, я напишу в Кейптаун и дам верфи поручение выслать тебе комплект «сокола». За мой счет, конечно. Тебе останется оплатить транспортные расходы.
— Ну спасибо, очень мило с твоей стороны.
Мне показалось, что он доволен.
— Рад, что могу отблагодарить тебя за гостеприимство.
Он протянул мне руку, и я пожал ее.
— Удачи тебе, Хал, во всем. Надеюсь, ты осуществишь свой замысел.
Я был неосторожен.
— Какой замысел? — резко спросил я.
— Да я о твоем плане покупки верфи! Разве у тебя на уме еще что-нибудь?
Я обругал себя в сердцах и с трудом выдавил улыбку.
— Нет… конечно, нет.
Я повернулся, чтобы спуститься в лодку, и услышал спокойный голос Меткафа:
— Ты не годишься для такой жизни, как моя, Хал. Если у тебя и была подобная мысль, то лучше выброси ее из головы. Жизнь эта сложная, и в ней слишком много конкурентов.
Выгребая к «Санфорд», я размышлял над словами Меткафа: не скрывалось ли в них намека на то, что он в курсе наших дел? В определенном смысле Меткаф был честным человеком и не стал бы без нужды нападать на друга. Но он пойдет на это, если друг будет ему мешать.
В три пополудни мы покинули танжерскую гавань, и я взял курс на Гибралтар. Мы вышли на выбранный нами путь, но позади оставили слишком много ошибок.
Мы шли, сражаясь с ветром в проливе, когда Курце предложил отправиться прямо в Италию.
— Слушай, если мы сказали Меткафу, что идем в Испанию, значит, мы пойдем в Испанию.
Он хлопнул кулаком по обшивке кубрика.
— Но у нас нет времени!
— Придется наверстывать, — сказал я упрямо. — Я предупреждал, что у нас могут быть непредвиденные обстоятельства, которые съедят наш резервный месяц, вот тебе одно из них. До Италии нам теперь добираться целый месяц вместо двух недель, в запасе остается только две недели, но придется пойти на это. Может, удастся наверстать в Италии.
Он проворчал в ответ, что напрасно я опасаюсь Меткафа. Тогда я сказал:
— Ты ждал такой возможности пятнадцать лет — сможешь подождать лишние две недели. Мы зайдем в Гибралтар, Малагу и Барселону, посетим Ривьеру, Ниццу и Монте-Карло и только потом попадем в Италию. Мы посмотрим корриду, поиграем в рулетку, побываем в казино — будем вести себя как самые обычные туристы. Причем такие прилежные туристы, каких Меткаф в жизни не видывал.
— Но Меткаф остался в Танжере!
— Возможно, что сейчас он уже в Испании. В любой момент он мог обойти нас на своем фэамайле. Мог прилететь на самолете, переправиться в Гибралтар на пароме — он может все. Если Меткаф хоть что-то заподозрил, уверен, он будет следить за нами.
— Черт бы побрал этого Уокера! — взорвался Курце.
— Согласен, — сказал я. — Но что было, то сплыло.
Я стал вспоминать, сколько ошибок мы наделали. Под номером один — опрометчивое заявление Уокера Аристиду, что он пользуется аккредитивом. Это ложь, да к тому же бессмысленная — аккредитив был у меня, и Уокер мог так и сказать. Только контроль за финансовой стороной нашей экспедиции давал гарантию, что Курце не обманет меня. Ведь я еще не знал, где находится золото.
Аристид, естественно, может навести справки у своих знакомых банкиров о финансовом положении «богача» Уокера. Ему ничего не стоит получить такую информацию, все банкиры связаны между собой (и плевать им на этику). Он, конечно, выяснит, что мистер Уокер не брал никаких денег ни в одном из банков Танжера. Вполне вероятно, Аристид спросит об этом у Меткафа, а для Меткафа такое обстоятельство станет еще одним поводом для подозрений. Он выведает у Аристида, что Уокер и Халлоран интересовались вопросами ввоза и вывоза золота.
Меткаф может сам отправиться в Каза Сета и там собрать сведения. Допустим, он не узнает ничего такого, что противоречило бы легенде Уокера, но именно его легенда должна вызывать наибольшие подозрения — ведь Уокер после того, как напился, напрочь выпадал из нее. При упоминании о золоте у Меткафа небось уши торчком встали — такие люди издалека золото чуют. И я бы на месте Меткафа тоже проявил интерес к маршруту прогулочной яхты «Санфорд».
