— Безусловно, — рассмеялся он. — Мало того, я произвожу тебя в ранг почетного неаполитанца! Знаешь почему? Потому что ты приветствовал того парня по-итальянски, когда он раздумывал, стрелять в тебя или нет.
Откуда он, черт побери, об этом знает? Впрочем, лучше его не спрашивать.
Беллароза после нашего разговора повеселел и сказал:
— Слушай, ты все трахаешь эту шлюху Альварес или как?
— Я женатый человек, ты же знаешь.
Он улыбнулся.
— Кстати, это она сказала мне, что, по слухам, твой свояк все еще не оставил мысли отправить тебя в могилу, — сообщил я. — А ты разрешаешь своей жене ездить в его дом.
— Это разные вещи.
Видимо, я до сих пор не разобрался в тонкостях итальянской семейной жизни. Я попытался представить себе ситуацию, когда Сюзанна регулярно ездит в гости к людям, собирающимся меня прикончить. Впрочем, зачем мне что-то выдумывать, ведь так и происходит на самом деле всякий раз, когда она отправляется в Хилтон Хед. Но старый хрен Уильям может только воображать меня лежащим в гробу, ему слабо́ нанять убийцу.
— Салли прислал тебе цветы, — заметил я. — Он, случайно, не приезжал навещать тебя?
Беллароза не стал прямо отвечать на мой вопрос, только сказал:
— Этот парень с Сицилии. У сицилийцев есть такая поговорка: держись ближе к друзьям, а к врагам еще ближе. Capisce?
— Понимаю. Только мне кажется, что вы не в своем уме. А я — в своем уме, Фрэнк, — и поверь мне: все вы с ума посходили.
Он пожал плечами.
— Как ты считаешь, этим двум ребятам заплатят за то, что они чуть-чуть промазали? — спросил я.
— Они останутся с теми деньгами, которые получили в задаток, — улыбнулся он. — Второй половины суммы им не видать. Я бы на их месте действовал по-другому.
— Это как?
Он ответил так, как будто много думал об этом.
— Дробовики — это неплохое оружие, если нужно уложить человека и вышибить из него мозги. Понимаешь? Но после этого надо подойти к жертве и сделать контрольный выстрел в голову. Пулей. Теперь ведь многие носят бронежилеты. Верно?
— Да, Фрэнк, техника может быть разной, согласен. Но как случилось, что на тебе был бронежилет, а на мне — нет?
— Я же тебе говорил, ты — штатский человек. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Слушай, тебе нужен бронежилет? Возьми один из моих, у меня их несколько. — Он засмеялся.
Раздался стук в дверь, вошел агент ФБР, вслед за ним — Филомена с подносом. Я встал, чтобы помочь ей, но она дала мне понять, что я ей мешаю, и я снова сел на свое место. На свете не так уж много женщин, чье лицо могла бы украсить борода, так вот Филомена — одна из них.
Она поставила поднос на стол и налила две чашки кофе. Фрэнк что-то сказал ей по-итальянски, она в ответ огрызнулась и пошло-поехало. Пока они препирались, она успела добавить в его кофе сливки и сахар, а также намазать для него маслом бисквит. Несмотря на все их перепалки, они, видимо, были неравнодушны друг к другу.
— Скажи ей, что она мне нравится, — попросил я Белларозу.
Он улыбнулся и заговорил с ней по-итальянски.
Она посмотрела на меня и прокаркала что-то не слишком вежливое.
— Она сказала, что у тебя прекрасная жена и тебе следует вести себя пристойно, — перевел Беллароза. — Итальянки полагают, что, если ты говоришь им комплимент, то у тебя на уме, как бы их скорее трахнуть. Они считают всех мужиков свиньями.
— Они правы.
Филомена бросила на меня еще один гневный взгляд и покинула комнату.
Я отхлебнул кофе и заметил, что Беллароза не притрагивается к своей чашке и к бисквиту.
— Фрэнк, — обратился я к нему. — Я вовсе не собираюсь здесь агитировать, но должен сказать, что тебе лучше оставить эти штучки в духе Макиавелли и просто подумать о своих жене и детях. Я это говорю, потому что мне небезразлично, что с тобой будет.
Он задумался, потом ответил:
— Скажу тебе одну вещь, советник. Дело в том, что сейчас многое изменилось, это правда. Двадцать лет назад никто даже и не думал исповедоваться перед ФБР или Отделом по борьбе с наркотиками. А теперь появились ребята, которые хотят служить и нашим и вашим. Хотят делать деньги, красиво жить, а чуть припрет и впереди замаячит даже небольшой срок, они поднимают лапки. Понимаешь? Готовы закладывать всех подряд. А ведь в нашем деле как: или ты готов отсидеть двадцать лет и выйти чистым, или тебе вообще лучше не заниматься нашим бизнесом. У них же теперь такие амбиции, они все мечтают быть средним классом! Хотят каждую ночь спать со своей женой или с любовницей, провожать своих детей в школу и даже непременно играть в гольф. Когда был жив мой дядька, то мужик сидел за решеткой двадцать лет молчком. Зато, когда он выходил на свободу, его обнимала жена, дети целовали ему руки, а его партнеры все рассказывали ему как на духу. Понимаешь? А где теперь эти мужики? Поэтому федеральный прокурор и предлагает сделки всем подряд. Но я с властями на сделки никогда не пойду, даже если надо будет спасать свою шкуру. Мои друзья должны понять, что Фрэнк Беллароза — это не пугливая крыса. Половина из них судят по себе. Знаешь, чему меня научили в Ла Сале? Руководить можно только тогда, когда сам подаешь пример. Честь не продается. Если эта организация продолжает существовать, то я должен всем показать, как надо себя вести. Пусть они даже пытались меня убить, пусть меня сторожит ФБР, я все равно должен показывать пример. Так должен поступать мужик, советник. Настоящий мужик. Capisce?
