Золотой архипелаг - страница 95

— Видал? Видал? — суматошно дергался электрик, тыча кривым, не слишком чистым пальцем в окно.

— Видел, Тимофей, видел, — сквозь зубы выдавил председатель.

И поспешно вышел из кабинета: если встреча должна произойти, пусть она произойдет при возможно большем стечении народа. Так что столкнулись они в конторском коридоре, куда немедленно высунули любопытные носы работники бухгалтерии. За бухгалтерами, среди которых превалировал прекрасный пол, подтянулись сотрудники АХЧ, и, в общем, кворум образовался вполне приличный. Достаточное количество живо заинтересованных людей, которым довелось услышать страшные слова, произнесенные с кавказским выговором:

— Ты Бойцов? Твой малчик у нас. А документы на землу у тебе. Непорядок. Надо, чтоб било наоборот.

— Врете, сволочи, — холодея, сказал председатель, почти не слыша собственного голоса, тонувшего в каком-то запредельном, почти самолетном гуле. Почему-то он обратился к кавказцу во множественном числе, но это и понятно: кто бы он ни был, за ним стоит серьезная организация. — Мальчик в школе. У него еще не кончились уроки.

На самом деле уроки у второклассника Проши должны были по расписанию уже закончиться, и отец как раз намеревался идти забирать его домой. Но особенно не спешил: дети под надзором Антонины Игоревны, а на нее можно положиться. Кроме того, Прохору в школе нравится, особенно после того, как в ней (тоже председатель выбил!) был оборудован компьютерный класс: от компьютера его за уши не оттащишь! Первой мыслью Ивана Андреевича было, что бандиты блефуют. Но тотчас нахлынуло леденящее понимание: не стали бы так глупо блефовать! Он же легко способен проверить, позвонить в школу, сбегать туда, в конце концов…

— Звоны, — как бы откликаясь не на слова председателя, а на его невысказанные сомнения, предложил вестник несчастья. — Звоны в школу, в милицию, куда хочешь звоны. Сутки у тебе и у парня твоего, сутки, понял? — Это словцо «понял» единственное прозвучало без малейшего кавказского акцента, зато с интернациональным жлобским шиком, на манер вибрирующего растянутого «поэл». — Дом отдыха «Отрадное» знаэшь? Завтра, в это же время, документы туда несы. Там получишь малчика. А не будэт документов — тоже получишь… В коробках. По частям.

Убийство в институте Бурденко камнем висело на шее Михаила Ромова. Но с разоблачением тройки убийц — учащихся Высшей юридической школы — в этом безнадежном, казалось бы, деле наметился просвет. Ни один из троих будущих (правда, теперь уже можно сказать, несостоявшихся) юристов не признался относительно того, каким образом они расправились с адвокатом Игорем Лейкиным после неудачи первого покушения. Однако Ромов был все-таки настоящим профессионалом, что бы ни думал Турецкий по его поводу. Фамилии медиков, которые оставались в корпусе института Бурденко в ночь смерти Лейкина, он держал в голове, помнил их, точно заученное в детстве стихотворение. И ему не составило труда вспомнить, что в деле фигурировал некий ассистент Любченко. Фамилия достаточно редкая — это вам не Иванов, или Петров, или Смирнов. Два Любченко на одно уголовное дело? Вряд ли этот факт можно списать на совпадение. Когда путем несложной проверки Михаил Ромов выяснил, что врач Любченко — не москвич, приехал из Санкт-Петербурга, подозрения отвердели до консистенции уверенности. Допрос, можно сказать, назрел…

Но допроса не получилось. Допрос предполагает, что один человек задает вопросы, а другой отвечает на них. Вопросов же по существу дела Михаилу Ромову практически не пришлось задавать. Теперь он имел возможность убедиться, насколько молодой блондин-медик похож на молодого юриста, учившегося в Высшей юридической школе.

— Вы с Виталием братья? — с ходу уточнил Ромов и с удовольствием увидел, как у Анатолия Любченко непроизвольно дернулось правое веко.

— Двоюродные, — скупо ответил Анатолий.

— Вынужден вас огорчить: ваш брат арестован, находится под следствием. Он во всем признался. Расскажете сами, как отключили системы жизнеобеспечения больному Лейкину? Или мне вам рассказать?