Этот человек видел меня второй раз в жизни. Он даже слова не сказал, каково, потроха карасьи, придется ему, имперскому префекту, после побега двух преступников из его собственного дома. Ведь каждый третий заподозрит: были у них там делишки, ясно, уж больно все ловко вышло у Железного Волка. У них тут строго. Закон любят больше родного отца... Этот человек видел меня второй раз в жизни. Аххаш! Ему бы надо родиться моим братом, а не Милькару...
— Я выберу второе, префект.
— Почему?
— Я больше не Крыса. И я больше не из вольного народа. Я сам по себе. Могу бежать дальше, но меня нигде не ждут.
Чудо — я не стал ему разъяснять, Аххаш, — какое чудо — найти хоть здесь какую-то зацепочку. Не иначе, опять о нас позаботились.
— А как же твоя... спутница?
Мастера они тут слова выворачивать... Спутница...
— Она смертница у лунных.
— За что?
— Что-то с магией. Я не разбираюсь.
— Может быть, ты очертишь круг ее собственных магических способностей? У нас не очень-то любят магов.
— Спроси у нее сам. Она не кусается.
Молчит, думает. Виды у него кое-какие на нас появились, понятно.
— Вот уж не ожидал. Признаться, думал, что надолго ты тут не задержишься... Давай-ка, Малабарка, поподробнее, как ты сюда попал. Сюда, во внутренние воды, на имперское побережье у самого города Лабии!
Я рассказал. Побольше о себе, почти ничего о Ланин: раз они здесь не любят магов... Я имперцев понимаю, снасть камбалья. Но моя Лоза важнее всей их Империи, не надо бы им к ней соваться.
Наллан Гилярус меня удивил:
— Про заварушку в Хитеме я от лазутчиков знаю. Они до сих пор не поняли, какая лиса бродила в их курятнике.
Быстро же они тут...
— А теперь, господин Малабарка Габбал, покажи клеймо.
Я бы тоже проверил. Он смотрел оч-чень внимательно, каждую завитушку на моем дубовом листочке глазами ел. Даже пальцами потрогал.
— Я тебе верю. Живи пока в этом доме со своей принцессой, а я поведу переговоры с Мундом о прошении... Мунд... знаешь?
— Ваша столица.
— У тебя декада, чтобы научиться говорить «наша столица». Научишься?
— Да. Одна вещь, префект...
— Говори.
— Не лиса. Хорек. Очень злобная тварь.
Небедный городишко эти самые Лабии. Вдоволь дорогих вещей, дома приличные, исправные. И только из камня, никаких деревянных домов. Наверное, и денег тоже вдоволь. В порту — всегда купцы. Легкие, тяжелые, имперцы, пангдамцы, лунные. Аххаш! Да кого там только нет. Ну и, конечно, квадрирема, на которой, говорят, в команде большой недобор, так что больше она там для устрашения стоит, чем для дела. Галера при ней — на посылках. А рядышком — два настоящих сторожевых пса, две биремы с баллистами и длинными бронзовыми таранами. Новенькие и... поджарые какие-то, точно собаки. Вот кто гоняет здесь вольный морской народ, ясно.
Три года назад мы с Серыми Крысами задумали взять этот городишко на меч. Серые Крысы — ближайшая родня Черных, кораблей у них маловато, всего четыре, зато абордажные команды — человек к человеку. Потом послушали лазутчика, лазутчик у нас тут был из маг’гьяр, мелкий торговец. Он говорит: солдат полон город. Дозор настоящий, солдат бьют и лишают жалованья, если найдут спящими на посту, так что дозор — настоящий. Мы с Серыми подумали-подумали... в бездну. В бездну это дело. Имперские города неудобно грабить. Не бедные они, да, но в Ожерелье народ богаче. Аххаш Маг- гот! Намного богаче. А гарнизоны тут сильнее. Так что получаешь меньше, а теряешь больше, невыгодная работа. Откуда они тут берут столько воинов? К большим городам толком не подберешься. Только если городок где-нибудь в глухой провинции, у самого моря. Такими одно удовольствие заниматься. Или когда у имперцев война с кем-нибудь, смута... так, чтобы всерьез, чтобы флот отовсюду собирали по кораблику, чтобы, чума, снимали по половине гарнизона. Десять лет назад тут было аж три императора на всю страну. Дело, конечно, мужское, старший должен быть один, и один, самый сильный, как видно, прочих то ли зарезал, то ли ослепил... Пока они друг друга рвали, мы рвали им задницу и бока. За год разжирел вольный народ! Никогда и нигде такого не видел, чтобы на рабов цену запрашивали в медной монете... Потом имперцы сожгли у Красных Чаек за один день три корабля, и все понятно. Мясом больше не угощают, осталось как раньше — кости выгрызать. Помню, Зеноал-Ямма, абордажный мастер Красных Чаек, сам себе кишки выпустил от горя и позора...
