Золотое солнце - страница 57
Как там девочка сказала? «Мы пусты»... Не-ет, у нас есть кое-что. Только мы сами не знаем, что именно. У нас, рыбья моча, есть то, что он от нас хочет. Знать бы только, зачем понадобился ему отставной абордажный мастер Ма- лабарка и принцесса Ланин без прав на престол? Знать бы, знать бы... И еще лодки.
...проснулась от одного прикосновения.
— Пора?
— Пора, Ланин. Ближе сотни шагов сюда не должен подойти никто. Иначе нам не уйти отсюда. Буди при любом постороннем шуме...
Она слушала внимательно. Она даже не пыталась сказать, что вот, мол, знаю, не девочка, читала, мол... Очень хорошо.
Небо, наверное, чистое. Луна шпарит вовсю, как груда денариев, если сложить их рядом со свечой. Ланин устроилась у самого выхода из грота. Силуэт ее вычертило лунным светом. Сидит, подбородок на коленях, ладони под бедрами, своевольная кошка, думает, кажется, обо мне. Что-то такое, непонятное, но не злое, тянется от нее ко мне.
Неожиданно я почувствовал желание. Даже вздрогнул, как это пришло: моментально и остро. Аххаш! Еще не хватало. Не стоит думать об этом. Не стоит тратить на это силы. Не вовремя.
Но желание меня не отпускало.
Мне стоило изрядного усилия погасить все это. Но почему? Баба как баба. Конечно, именно такие бабы мне и нравятся. Не малявки, как любит Милькар, весло ему в задницу... Но и не так, чтобы с одной стороны — вымя до пупа, а с другой — мясная лавка до земли. Как раз такие, точно такие как Ланин, мне всегда и нравились. Я как будто отыскивал одну, лучшую среди схожих... Давно у меня не было никого. Аххаш! Разве в этом дело? Ведь баба как баба, ничего особенного... Раньше я бы сумел подавить желание в один миг. Что в ней? Я пригляделся.
Ланин из тех женщин, которые очень долго остаются похожими на девушек. Долго не стареют, но когда приходят их пора, ломаются скоро; как стрела в сильной руке. Только что была красивая женщина, глядь, — а уже старая плесень... Ладно, до этого далеко. Так вот, в них есть что-то от девушек. Тонкие, стремительные, чуть-чуть неуклюжие, не знают причуд собственного тела. Отдельно ходят ноги, отдельно двигаются руки, отдельно улыбаются губы, все вместе — как десять флейт, поющих одновременно и не в лад. Как воин, который много лет думал про свой меч, что это острая железная палка, а потом попал к хорошему учителю, и тот показал, какие чудеса этой палкой можно творить... Воин еще не умеет владеть мечом, но уже почувствовал вкус силы и свободы, исходящих от умения работать. Так же и женщины вроде Ланин застывают в мгновении перехода, многое им говорит, как это должно быть, и ничто пока не указало путь, приводящий в это самое как... Уже не один мужчина взял их, а они все еще невесты, никак не становятся женами до конца. Как птицы, которым суждено летать, и они машут крыльями, но не умеют оторваться от земли. Кажется, раза два или три я едва не научил летать такую птицу, но все как-то не выходило до конца. Астар! Ты не захотела помочь?
Вопрос ушел в пустоту. Ну понятно.
Не научил, а всегда хотелось. Не как с Фалеш, нет, это не как с Фалеш, та мне стала сестрой, женой и лучшим другом сразу. Вот же чума! Как жалко.
Я думаю о них обеих одновременно. Обе хороши, и притом ничем не схожи. Очень разные. Одна — как своя же ладонь, или, скажем, ступня. Другая — не ступня, а ступенька... то ли вверх куда-то, то ли неведомо куда.
Ланин.
...Если поднимется такая в воздух, следишь за ее полетом и не веришь, что ей необходимо опускаться на землю. Неуклюжести живо приходит конец. Это трудно передать на словах. И вообще редко случается. Вот взяли мы имперскую квадрирему, так же редко и с женщинами-птицами. Все в них меняется очень быстро. Они так же стремительно расцветают, как и вянут. Милькар как-то пересказал мне, что ему самому поведал Аннабарка Кипящая Сковорода много лет назад: отцу досталась такая чудесная птица. Лучше, чем бой, лучше, чем пангдамская водка, даже лучше, чем быть мастером... Милькар смеялся и не принимал всерьез: всего лишь баба... да куда ей! А я запомнил.
