— Смотри, один уже пробовал перейти через румынскую границу транзитом до Рио-Дижанейро, — пошутил я.
— Учтем его ошибки, — подхватил Лейтенант.
— Измаил вообще закрытый город.
— Я знаю, — согласился он.
— Не понимаю я тебя. Мне сейчас никаких хлопот не нужно, только лечь на дно и тихо, мирно жить. А ты куда-то рвешься, опять в облака.
— Сам себе удивляюсь. Как там у твоего Онегина: «Им овладело беспокойство, охота к перемене мест…» Вот это как раз про меня. Мне в Союзе сейчас оставаться гораздо опасней.
— Да, это верно.
— Слушай, я возьму с собой килограммов пять… — Он не докончил фразы, так как открылась дверь и вошел мой сосед. Но я понял Андрея.
— Хоть все бери, — согласился я.
— Да нет, все не надо, — он подал мне кусочек картона с несколькими цифрами на нем. Я понял, что это номер ячейки автоматической камеры хранения и шифр кода.
— Ну, бывай, выздоравливай, крестник. И больше не болей.
Прощаясь, Андрей жал мою руку, улыбался, голос казался бодрым. А в глазах все равно таилась собачья грусть. Сейчас я особенно заметил, как сильно Лейтенант поседел. Противный очкастый старик, усевшись на соседнюю постель, пялился на нас во все свои четыре глаза, и я не смог ничего толком сказать Андрею. Только кивнул да покрепче сжал его ладонь.
— Кто это такой? — проскрипел старикан, когда дверь за Андреем закрылась.
— Мой спаситель, — коротко ответил я, отвернулся к стенке и укрылся с головой, чтобы ни кто не видел моего лица.
Лет пять мы не знали о нем ничего. За это время мы основательно угнездились в этом небольшом, но очень уютном городке. Через год умерла бабка, у которой мы снимали комнату. Последние три месяца она тяжело болела, Елена ухаживала за ней, колола обезболивающие, и хозяйка подписала на нас завещание на дом. Родных у нее не оказалось, так что других претендентов не было, все прошло тихо и спокойно. Домик был не очень большой, всего две комнаты и кухня. Во дворе я подвесил качели для Валерии. В небольшом садике Елена выращивает цветы, еще там растут два абрикосовых дерева, и пара вишен. Но больше всего я люблю грецкий орех. Пряный запах его листьев умиротворяет меня, и все лето под его раскидистой кроной у меня стоит шезлонг.
За эти годы мы все изменились. Елена давно уже кончила медучилище, и сейчас работает хирургической медсестрой, кроме того с недавних пор учится в вечернем медицинском институте. Но со следующего года ей надо переходить на дневное отделение. В больнице ее уважают и даже слегка побаиваются. Есть у нее такая дурная манера, долго смотреть в глаза неприятному ей человеку не моргая. Я сам не выношу этого ее взгляда. На работе она еще сдерживается, но дома частенько устраивает короткие истерики. И я, и Валерка уже знаем ее манеру вспыхнуть и наорать на нас по каким-то пустякам, и молча пережидаем эту кратковременную грозу.
Дочка вытянулась, волосы почему-то у нее потемнели, и теперь она похожа на мать только глазами. Она по-прежнему очень серьезный человек и командует мной в отсутствие матери.
А весной, в мае, нас посетил очень редкий гость.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ЛЕЙТЕНАНТА
Он постучал в нашу калитку поздно ночью. Наш Джек, помесь теленка и сенбернара, зычно отозвался на этот скромный звук пушечными выстрелами своего лая. Я накинул на плечи куртку и, подойдя к воротам, громко спросил:
— Кто там? Что нужно?
Пару секунд человек не отвечал, потом раздался тихий смех, и очень знакомый голос сказал:
— Ну вот, а я думал, что буду искать их по всему Союзу всю свою оставшуюся жизнь.
— Не может быть! — бормотал я, лихорадочно отодвигая все хитроумные запоры калитки. Лишь распахнув ее, я поверил, что чудо свершилось. Передо мной, освещенный лунным сиянием, стоял Андрей. После коротких криков, воплей, объятий я затащил его во двор.
— Пошли, а то всех соседей переполошим.
Миновав благодушного Джека, лишь обнюхавшего незнакомого человека, мы прошли в дом.
— Кто там, Юра? — спросила Елена, появляясь из спальни.
— Ты вот этого дяденьку случайно не знаешь? — спросил я, выталкивая Андрея прямо на середину комнаты. Такого радостного визга моей жены я не слышал со времен моего возвращения из тайги. Прямо с порога она прыгнула Лейтенанту на шею и повисла там, словно обезьяна на ветви баобаба. Андрей закружил ее по комнате, наконец оторвал от своей мощной шеи, посмотрел в Ленкино лицо и заявил:
