Я пытался представить себе дергающегося психопата Витьку в роли тонкого лирика, и у меня ничего не получалось. Мы словно говорили про разных людей.
— Потом он уехал, а вскоре его опять посадили. И потом только письма и письма. Такие душевные, добрые. Я надеялась, что Витя как освободится, ко мне приедет, а он только письмо прислал, обещал в сентябре приехать. Да что-то нету…
Андрей опустил голову. Каким бы извергом ни был покойный Витька, но погиб он как раз от руки Лейтенанта. Наконец Андрей решился сказать ей правду.
— Варя, ты прости, но я вынужден тебя огорчить.
Я невольно отвел взгляд от широко открытых в предчувствии беды глаз женщины.
— Что? Что-нибудь с Витей? — тихо спросила она.
— Да. Они с братом пытались захватить вертолет с золотом и при этом оба погибли.
У Вари задрожали губы, блеснули слезы. Но она все-таки смогла взять себя в руки, только руки судорожно скрутили платок.
— Давно? — одними губами спросила она.
— Восемнадцатого августа. Перед смертью он убил очень много людей. Он ведь был бандит, Варя! У него руки по локоть в крови, да что руки!.. Выше головы, утонуть можно. Не стоит по такому убиваться.
— Может быть, и так, — чуть помолчав, ответила Варя. — Но в душе он был очень хороший. Просто его никто не понял. А потом уже судьба его так закрутила…
Слезы текли по ее лицу, она их не вытирала, только покачивалась из стороны в сторону, сдерживая рыдания.
— Варя, не надо так убиваться! — Андрей не выдержал, встал, нервно прошелся по комнате, подошел было к женщине, мне показалось, что он хотел погладить ее по голове, но не решился, а снова начал уговаривать. — Ну не надо, ей- Богу, он ведь не стоил вас. Я уж жалею, что сказал про это. Варя, мы только эту ночь переждем, а утром уйдем. Нам надо добраться до Баланино. Как это сделать?
— С утра пойдете на тракт да на попутках доедете, — равнодушным голосом ответила хозяйка. Потом она кивнула в угол, на пузатый шкаф с зеркалом. — Там одежда, Витя просил приготовить на четверых. Можете ее взять, чего уж теперь…
Варя поднялась из-за стола и, уже не сдерживая рыданий, прошла в спальню, плотно закрыв за собой дверь. А мы еще долго сидели за столом. Нас обоих мучил один и тот же вопрос.
— Что же она в нем нашла? — тихо высказал его Андрей, косясь на дверь спальни. Я только пожал плечами. Никаких особых достоинств за покойным Витьком я не находил. Худой, страшный, дерганый неврастеник, к тому же уголовник со стажем и убийца.
— Запудрил мозги бабе, — продолжил свои рассуждения Андрей, когда мы ушли в соседнюю комнату спать. — Кроме этих задворок, она ничего не видела, а он сыграл благородного разбойника, Робин Гуда Сибирского. Изобразил влюбленность, чтобы в милицию не сдала. Представляю, какие он ей песни пел, поди «Мурку». Куда он от нее со сломанной ногой. А чуть оклемался, и уже не нужна. И письма для полного счастья хватит, чтобы не забывала. Зла не хватает!
Он долго не мог успокоиться, все ворочался на небольшом диванчике у окна. А я по привычке облюбовал для себя лежанку на печи. И хотя устал за день, но тоже долго не спал. Что-то муторно было на душе.
Всю ночь мне снилась какая-то дрянь, но грохот железной заслонки, разбудивший меня, унес сновидения прочь, оставив только плохое настроение да больную голову. Как оказалось, гремел Андрей, нечаянно уронивший печную заслонку, стоящую около стены.
— Ты чего гремишь? — шепотом спросил я, поглядывая на дверь спальни.
— Да не шепчи ты, нет ее, — ответил Лейтенант, поднимая заслонку и водружая ее на место. — Ушла, да, видно, давно.
— Чего это ты так рано поднялся? — спросил я уже в полный голос.
— Да тревожно что-то. Все какая-то ересь снилась.
— Мне тоже, — признался я. — Скорей бы уйти отсюда. Может, сейчас и смоемся?
Андрей заколебался, но потом отрицательно мотнул головой.
— Да нет, неудобно. Надо хоть попрощаться с хозяйкой, поблагодарить ее.
Я зябко передернул плечами.
— Холодает, — кивнул Андрей. — Может, пока подтопим печь? Сходи поищи дрова, а я посмотрю, что там за одежду она приготовила.
Я накинул свою дошку и вышел во двор. Там по-прежнему мело, но, похоже, ветер уже утихал. Сначала я набрел на курятник, переполошив кур. Потом мне попалась кладовка со всякой рухлядью. Следующую дверь я открывать не стал, за ней истошным визгом выказывали свое неудовольствие два поросячьих голоса.
