– Два одновременных дела, шеф, оплачиваются дороже. Невозможно же сразу и перепихиваться, и обедать. Одно из двух. Если все вместе – это уже цирк, а он, как известно, не бесплатный.
Кайтох курил, затягиваясь глубоко, томительно щурясь на белый, яркий свет лампы.
– Ты подлатаешься, парень, я обещаю тебе. Разве Кайтох когда-нибудь подводил тебя?.. Тем более, после того, как ты выяснишь, кто там бесчинствует в Тамани, и слямзишь из-под носа у Задорожного его гермонасские находки… если они, конечно, есть стоющие, барахло не бери… бронзушку там всякую, каменную мишуру, железо, глиняные вазы… это все туфта…
– Я понимаю, шеф.
– …после этого я спроважу тебя на дельце гораздо более завлекательное, вот нервишки пощекочешь, до конца дней помнить будешь… в Индию, в Бангалур… там господа ученые разнюхали нечто сенсационное… пещерный дворец древнего, времен Мохенджо-Даро, раджи… индийского царька… и там, по моим предварительным сведеньям, золота – хоть жопой ешь… как грязи… и древнего золота, ценного, не средневекового, не античного, гораздо древнее… – Кайтох говорил, и глаза его разгорались, краскана щеках принимала кирпичный оттенок. Он возбуждался. Он опьянялся. Он услаждал себя. – Такое, Касперский, золотишко, что просто ай-яй-яй… Ты хочешь туда ломануться?.. со стволом в лапах?.. поработать?.. только честно…
– Когда ж я отказывался от работы, шеф!
– Ты ж со стволом, прикинутый классно, древнее золотце еще не у таких боссов виртуозно отнимал… а там боссы будут со всего мира, главное, чтоб тебя не узнали, чтоб ты остался инкогнито…
– Мистер Инкогнито, ну я никому, никому не скажу, что у нас четырнадцать пулеметов… что меня зовут не Касперский, а Стас Чуев…
– Тебя… действительно зовут Стас Чуев?..
Кайтох протянул ему пачку: возьми сигарету, это отборный табак, греческие. Фарфоровый Касперский вытянул сигарету из пачки двумя пальцами осторожно и брезгливо, как червяка из земляного кома. Он так и не сел в кресло. Все стоял у шефского стола.
– Как Христа звали Иисус. Имя, шеф, ведь это тоже псевдоним. Это всего лишь маска. Она когда золотая, а когда и из говна. Но к роже прилепляется – ничем не отлепишь. Меня как-то раз назвали доктором Касперским, ну ко мне и прилепилось. Хватит о чепухе. Деньги вперед!
Кайтох повернулся к сейфу. Оглянулся через плечо на Касперского. Осклабился.
– Вот сейчас буду вынимать из сейфа тебе баксы, а ты возьмешь и выстрелишь мне в спину. Между лопаток.
– Может, и выстрелю, шеф. – Касперский дымил, держа сигарету в зубах. – Не исключено. Я такой. Но я же не круглый дурак, чтобы упускать денежки гораздо более клевые, чем лежат тут, в твоем идиотском сейфе, который можно ногтем открыть.
Кайтох повернулся, с охапкой долларовых пачек в руках, к подельнику. Он подпирал пачки подбородком.
– Попробуй, открой ногтем, щенок, – сказал Кайтох холодно. – Ноготь сломаешь. Не кажется ли тебе, что ты слегка зарвался, мальчик?.. У тебя мешок есть, «капусту» сложить?
Доктор Касперский довольно улыбнулся. Его фарфоровое лицо все высветилось изнутри. До чего красивый, дрянь, подумал Кайтох. Он всегда не любил смазливых мужиков. Когда тот отращивал бороду в Чикаго – они занимались тогда выкачиваньем сокровищ у чикагской мафии, это было опасное и яркое дело, похлеще, может быть, будущего индийского, – он вроде выглядел получше. В Турции он щетину сбрил, очаровывал стамбульских шлюх точеным носом, изогнутым, как античный лук, ртом.
– Как не быть, шеф. А вот он и мешочек.
Он небрежным жестом выдернул из кармана черный целлофан, потряс им, чтобы он расправился. Подставил Кайтоху мешок, как торбу для лошадиного овса.
– Сыпь!
Кайтох выкинул в черный целлофан баксы, как мусор. Подумал: а ведь это очень плохо, если его подчиненный называет его, шефа, на «ты». Потом усмехнулся. Это запанибратство в духе времени. Еще не хватало, чтобы этот Стас Чуев называл его «Вацлав Войцехович». Касперский попробовал мешок на вес на согнутом крючком пальце.
– Вы недовесили мне пятьдесят грамм, гражданин!.. Я буду жаловаться!..
Кайтох подошел к офисному шкафу. Вынул из-за стекла коньяк, два бокала.
