С тех пор мысль о создании проекта Шоркельского водохранилища почти не покидает ее, требуя своего воплощения. А думая о новом водоеме, Ольга Степановна нередко вспоминает давно промелькнувшую молодость. Ведь и первая в ее жизни стройка, и должность сменного мастера были там, на Теджен-реке. Со светлым чувством вспоминает она каждый раз зоревые рассветы над степью, пурпур знамен, развернутых ветром, и колонны строителей, медные трубы, поющие марш, и как степной маяк, белый торжественный павильон над подъемным устройством водовыпуска.
Вспоминая прожитые годы, Ольга Степановна заодно вспоминает и себя — молодую, полную неистощимых сил. Лицо тогда было в прочном загаре. Густой, медового цвета волос, зачесан назад и собран на затылке в тугой узел. И жила в ее сердце неутоленная жажда настоящего счастья, ожидание доброй удачи, радостного свершения.
А годы летели. Десятки лет прошли. И многое свершилось за это время. Много сбылось надежд. И было немало удач. И счастье было. Большое. Настоящее. В общем, завидный путь пройден Ольгой Степановной Лавроненко. Это путь неустанной борьбы за большую воду, путь творческого поиска. И не одна в этой славном пути одержана победа. За свой трудовой героизм она удостоена нескольких орденов, почетного звания лауреата Государственной премии, «Заслуженный ирригатор».
Но не всегда весело Ольге Степановне. Особенно в последние годы. Бывает, и взгрустнется. Словно тень от темного облака набежит на душу. И думает тогда Ольга Степановна: «А не пора ли на отдых? Воспитывать да нянчить своих внучат. Славу богу, институт богат талантливыми людьми. Справятся и без нее. Так что… надо уходить. Пора».
Но следом за этой приходит другая дума, теплая и светлая, как весенний луч: «Ну, хорошо, допустим, она уйдет. А как же с тем опытом, знаниями, которые она копила всю жизнь, собирая их по крошке, по зернышку, по малой крупице? Куда их? С собой? На пенсию? И разве она уж так безнадежно стара? Сил у нее и сейчас еще достаточно. По-прежнему легка на подъем, готова мчаться в любом направлении и сутками трястись в вездеходе по бездорожью. А если говорить откровенно, то никакой старости она в себе и не чувствует. Она, эта самая старость, даже не коснулась ее висков. Густые волосы по-прежнему золотисто-медового цвета, и нет в них ни одной серебряной нити. Нет. Это не старость, а золотая пора зрелой мудрости. Только бы сейчас и работать, создавать что-то новое, более значительное, чем до сих пор.
Может, поэтому Ольге Степановне все чаще снится Шоркель. Не мертвый, покрытый, словно саваном, солончак, а бескрайняя морская синева и скачущий по широкому пролету белоснежный поток, шум которого подобен весеннему грому. И еще видится ей иногда во сне темная притихшая гладь Шоркельского моря и отраженное в ней блистающее вечными звездами мироздание.
10.
Когда Ольгу Степановну повысили в должности, назначив начальником ведущего в институте отдела, Майя Васильевна стала главным инженером проекта второй очереди Копетдагского водохранилища. По долгу службы, ей часто приходилось выезжать на стройку, где посменно она уже знала всех сменных мастеров, механиков, прорабов, передовиков. Не раз бывала она и в бригаде Байрамгельды Курбана. А здесь и дня не проходило без какого-нибудь события!
Однажды механик участка Александр Иванович Антипов привез моторную лодку. Бригада в это время возводила дамбы обвалования на пяти картах плотины. Самая дальняя из них находилась на расстоянии полутора-двух километров от полевого стана. Если идти пешком от той, дальней карты на обед, а с обеда обратно, то много времени терялось на хождение. Куда легче и веселее этот путь проделать по воде, Тем более, что такой путь уже был. Бесконечной полосой синел он среди барханов. Учитывая все это, руководители строительного управления и решили подарить передовой бригаде моторную лодку.
Байрамгельды поблагодарил Антипова за подарок в помог сгрузить лодку с автомашины.
— А завести-то сумеете? — На всякий случай спросил Антипов.
— Был бы бензин, Искандер-ага, — ответил Байрамгельды, — а завести мы и самолет сумеем.
