Его, в силу печально сложившихся обстоятельств, воровская шайка группировавшаяся возле квартиры Чеберяк, признала предателем и расправилась с ним по-свойски.
Вот почему на трупе Андрея Ющинского найдено так много ран, и при чем здесь евреи - решительно никому непонятно.
ХLV.
Еврейская молельня.
Но вот явился свидетель, который, очевидно, должен все доказать. Это чиновник особых поручений Мердер. Он во фраке. Так учтив, так деликатен, так вежлив, просто одно очарование... Говорит плавно, ходит размеренно, не спеша, вытаскивает из кармана какие-то бумаги, какие-то планы... Он весь готов к услугам. Только и слышишь:
- Ваше превосходительство, если вам угодно...
- Ваше превосходительство, если вы разрешите...
- Ваше превосходительство...
И весь - дело, весь - исполнение возложенного поручения; ходит, показывает, рассматривает, объясняет...
И так он убежден, что говорит нечто важное, нужное, несомненное и вполне доказывающее, как вы думаете, что?.. Ритуальные мотивы вообще, ритуальные приемы в частности, ритуал, ритуал, ритуал... Посмотрим, что же он дал суду?
Он многословно рассказывает о "преступлении", которое ему удалось открыть...
Дело очень простое и, можно сказать, крайне типичное для современного положения России...
{108} В Киеве давно живут богатые купцы - евреи Зайцевы, очень уважаемые и благочестивые люди. Старику Зайцеву, недавно умершему, пришла счастливая мысль направить часть нажитых им капиталов не на личные какие-либо цели, а на нужды общественные. Он пожертвовал большие деньги, на которые возведена громадная больница для христиан и евреев, "в память бракосочетания государя императора".
Умирая, он завещал громаднейший свой кирпичный завод, - на котором служил несчастный Бейлис, - этой же больнице, на таких условиях, что доходы с него должны идти на содержание больницы. Завод отлично оборудован, имеет колоссальные запасы прекрасной глины и, стало быть, это благотворительное общественное дело поставлено на крепкие ноги.
После смерти старика Зайцева его дети и почитатели собрали деньги для возведения богадельни возле больницы на двадцать человек престарелых евреев - на 10 мужчин и на 10 женщин. По плану, утвержденному правительственными властями, было еще указано одно помещение - "столовая".
Строили это здание - русские рабочие.
Когда все было готово, тогда было подано прошение для разрешения одну комнату, эту самую "столовую", превратить в молельню... Вот тут-то и начинается весьма плодотворная деятельность чиновника особых поручений при киевском генерал-губернаторе, г. Мердера, ведающего еврейские дела...
Это прошение навело его на размышления...
Приезжает на место. Спрашивает у рабочих:
- Что вы тут строили?
- Еврейскую синагогу! - отвечают рабочие.
- Синагогу?..
- Точно так, синагогу...
Осмотрел. Синагоги нет и синагога есть... Синагоги нет, потому что ее не разрешили еще, и она просто комната как комната - в два света, с особым местом для будущего алтаря - если разрешат. А пока что служений нет и по плану значится столовой...
И синагога есть - потому, что, если придет разрешение, устроят ее окончательно, придет раввин, прихожане, и синагога будет.. {109} - Зачем же, спрашивается, евреи так строили: и под столовую, и под синагогу?
- Да потому, что - хотелось мне сказать - так повелевает сама русская жизнь.
- А почему?
- Тому следуют пункты.
Сам г. Мердер заявил, что, во-первых, строители хотели выиграть время, во-вторых, что если бы они написали вместо слова "столовая" слово "молитвенный дом", то пошла бы писать вся губерния, и дело затянулось бы на несколько лет.
Строительный комитет отослал бы чертеж в "специальное ведомство" очевидно, в тот департамент министерства внутренних дел, который заведует иноверными исповеданиями, и все это должно было идти через губернское правление, на утверждение к генерал-губернатору и с его заключением в Петербург и потом тем же путем обратно... А кому из русских обывателей неизвестно, что этот путь бывает частенько несравненно более длинным, в смысле времени, чем путь по экватору земного шара: кругом-кругом и снова домой...
