Это был ребенок — такой же молодой, как и столпившиеся вокруг человеческие дети. Из восьми лап у него уцелели всего три — и все три с одной стороны. Сразу стало понятно, что ходить сам он не сможет никогда, и это было так же отчетливо, как и то, что нести на себе по горам крупного смертоносца маленький отряд не сможет. Идти с такой ношей не по силам ни людям, ни паукам.
В умах подростков царила растерянность: они никак не могли поверить, что с одним из них случилась беда. С момента выхода из Дельты это был первый случай, когда всерьез пострадал один из тех путников, которые родились в изгнании. Как и свойственно молодежи, они считали себя бессмертными и неуязвимыми, они считали, что несчастье может произойти с кем угодно — но только не с ними. И вот, вдруг… Дети были молоды, но уже достаточно опытны, чтобы понять — неспособный самостоятельно передвигаться паук обречен.
— Пойдем, им все равно не до нас, — Мерлью за руку потянула правителя к своему закутку.
Они вернулись за полог, сели напротив друг друга. Принцесса достала, отдала Найлу один из скребков.
— И как этим пользоваться?
— Очень просто, — правитель взял камень за широкую сторону и быстрым движением чиркнул режущей кромкой по одной из еще горячих лап. Кожа с тихим шорохом разошлась, от обнаженного мяса взметнулось облако ароматного пара. Найл протянул кушанье девушке: — Вот так.
— Острые. — покачала головой Мерлью.
— Стальные ножи точить труднее, — скромно ответил Посланник, «вскрывая» вторую лапу. Металл мягче, поэтому режущую кромку невозможно вывести под нужным углом. Да и тупится она быстро.
— Они никуда не уйдут, — внезапно переменила тему разговора девушка. Откажутся.
— Кто? — не понял Найл.
— Дети, — пожала плечами принцесса. Они не бросят своего.
— Это они сказали?
— Нет, — покачала головой Мерлью. — Их пока никто не спрашивал. Но они не уйдут. Я ведь была все эти дни наверху, я видела как они выхаживали друг друга, как отогревали. Эти маленькие человечки скорее сдохли бы от голода и мороза, чем оставили на плато кого-нибудь из своих восьмилапых друзей. Да они и не ушли, пока не отогрели всех до последнего — спасибо, ты хоть еду и дрова к нам отправлял. И сейчас не уйдут.
— Что же делать?
— Не знаю. — девушка попыталась зацепить пальцами горсть мяса, но плоть на лапах землеройки была куда плотнее, чем у афид или гусениц, и так легко не поддалась. После короткого размышления, принцесса взяла новенький скребок, несколькими сильными движениями взрезала мясо вдоль и поперек, а потом опять воспользовалась пальцами. Надо было хоть вилки на горе взять. Найл, тебе нужно с этим что-нибудь придумать!
— Извини, — усмехнулся Посланник, — но вот вилки я делать не умею.
— Не прикидывайся, ты прекрасно понял, о чем я говорю.
Некоторое время они молча ели, потом Найл спросил:
— Как это случилось?
— Очень просто, — принцесса, насытившись, отодвинула лапу к скале. Шли цепочкой между деревьев, чудовище схватило смертоносца. Они успели закидать эту цветастую тварь копьями еще до того, как она убила паука, но малыш все равно оказался искалечен. Мерлью презрительно хмыкнула. — Эти монстры невероятно глупы. Мало того, что в одиночку нападают на большие отряды, так еще и сделать это толком не могут! Помнишь, как смертоносцы охотились на нас в городе? Идет отряд на работы, пока квартал рабов миновали, глядь — а двух-трех последних людей и нет, сожрали. И непонятно, когда успевали! А этот? Выдернул паука из самой середины отряда, и принялся жевать у всех на глазах! Даже удрать не попытался!
— Просто раньше у них не было опасных врагов.
— Просто они глупы, как советник Бродус!
— Нашла кого вспомнить, — усмехнулся в ответ Найл. — Он, наверное, еще до битвы у замка сгинул.
— Нет, — замотала головой принцесса. Живуч он, хуже головонога. Отсиделся где-нибудь, и теперь новым хозяевам прислуживает. Никогда не забуду, как они меня камнями забрасывали! Все тело в синяках было.
— А забывать не надо. — задумчиво пробормотал правитель. — Очень вредно свое прошлое забывать.
— Что с тобой, Посланник? — чуть насмешливо спросила девушка, глядя как собеседник отрешенно покусывает губы.
