Тутси продолжала двигаться по сцене, даже когда оркестр смолк. Неожиданно ее платье начало расползаться по швам, как бы само по себе. Но она, увлеченная танцем, то ли не замечала этого, то ли ей не хотелось прерывать выступление. Она продолжала вертеться на сцене, все больше и больше обнажая свои белоснежные телеса. Мистер Униатц, не скрывая восхищения, гоготал от всей души.
Саймон наклонился к Карине.
– Кстати, – спросил он сквозь зубы, – как зовут этого капитана?
– Фрэд, – ответила она.
– Мне кажется, это имя совсем ему не, подходит, – прошептал Святой.
Он вспомнил о своем первом впечатлении о капитане. На яхте «Марч хэер» капитан лучше владел ситуацией. Вокруг него была аура мертвой холодности, незаметная для случайного наблюдателя, но совершенно очевидная для человека, который, подобно Святому, не раз встречался с опасностью. Во время событий прошлой ночи Фрэд ни разу не переступал запретной черты, ни разу не пытался оказать воздействие на Марча, он всячески демонстрировал уважение и почтительность к нему. И тем не менее, когда Саймон проанализировал вчерашнюю ситуацию, он пришел к выводу, что спланировал ее Фрэд, притом что он никогда не навязывал своего мнения. Он просто вкладывал в голову Марча свои мысли, да так умно, что тому казалось, будто это его собственные мысли, Саймон снова прокрутил в памяти весь вчерашний диалог и подумал, уж не было ли все это галлюцинацией. Если все происходило именно так, как он помнил, то больше всего его поразила квадратная голова капитана, оказавшаяся совершенно гладкой, как страусиное яйцо, когда он снял фуражку.
К этому времени от пышного платья Тутси остались всего лишь четыре широких полоски из черного кружева. В финале танца Тутси кружилась по сцене, а кружевные полоски развевались вокруг ее бедер наподобие пропеллера. Прожектор погас. Послышался шквал аплодисментов, к которым Хоппи Униатц присоединил и свои, ударяя ладонью по столу, пока тот не закачался.
Музыка и сверкание огней возобновились одновременно. Вероятно, ошеломленная успехом и в то же время удрученная утратой платья, Тутси решила найти компромисс и снова появилась на сцене, но уже без платья. На ней не было ничего. Только веер в руках, совсем небольшой, не более двенадцати дюймов в диаметре, а потому и неспособный укрыть все ее тело. Ее попытки прикрыть то одну, то другую укромную часть его вызывали у публики бурное веселье.
– Оставайся на месте, – приказал Саймон Хоппи, когда тот сделал попытку подняться со стула. – Ты что, никогда раньше не бывал в подобных заведениях?
– Ага, босс, – отозвался мистер Униатц застенчиво. – Я ничего такого не видывал. В Нью-Йорке на них всегда хоть что-то напяливают.
Саймон был вынужден согласиться с ним, но все же заставил мистера Униатца остаться на месте. Он пытался предугадать, чем для него чревато прибытие Марча и Фрэда. Не сообщив ничего Хаскинсу о перипетиях прошлой ночи, они отказались от услуг стражей закона, но предположить, что они решили предать все забвению, было просто невозможно. Их появление в «Палмлиф фэн», куда Саймон добирался таким сложным путем, не могло быть простым совпадением. Но он успокаивал себя тем, что коль скоро они здесь появились, то он не напрасно потратил время...
Манипуляции веером закончились, когда стихла музыка. Теперь Тутси стояла, медленно обмахиваясь веером и как бы провоцируя публику. Аплодисменты стали неистовыми. Мистер Униатц, засунув в рот два пальца, издал резкий свист, рассекший воздух как кинжалом. Этот пронзительный звук привлек ее внимание, она с улыбкой бросила ему свой веер, послала воздушный поцелуй, а затем исчезла в занавесях под аркой. В ту же секунду прожектор погас.
Проворный конферансье снова появился у микрофона:
– А теперь, леди и джентльмены, мы предлагаем вам следующий номер: красавица Вивьен Дэер!
На Вивьен было чудесного покроя платье из голубого тюля, и ее сопрано звучало намного лучше, чем у Тутси.
– Ты все время молчишь, – сказала Карина. – Ты очарован шоу или шокирован?
Саймон ухмыльнулся:
– Ты можешь удивляться, но я все время наблюдал за Рэнди. Похоже, ему здесь нравится.
