— Как Вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросил он, поднял ее с пола и, утешая, обнял. Она благодарно приникла к нему.
— Сейчас все хорошо, — прошептала она в его волосы.
Все было так прекрасно. Но едва осознав, в каком положении находится, она тут же в смущении отпрянула и прошептала:
— Извини.
Он пришел в себя:
— Не за что, Ваше сиятельство. Идем, мы должны помочь остальным.
Калеб помог ей осторожно спуститься по лестнице, его рука была такой сильной и надежной. Габриэлла чувствовала, как от двойного напряжения сильно бьется ее сердце.
Еще на лестнице они услышали сильный шум внизу в коридоре. Они быстро спустились и тут же оказались вовлечены в настоящую битву. Габриэллу укусили в запястье, и она закричала от боли и испуга. Не зная, с кем бьются, они вели себя несколько сдержанно, а это делало битву еще более продолжительной.
Но наконец им удалось взять этого тролля в плен.
Он шипел и плевался, на их головы посыпались проклятия и грубые ругательства, поток непристойных слов в нелепой смеси.
Они никогда не слышали ничего подобного.
Или слышали? Этот хриплый, шипящий голос…
— Хватит! Успокойся! — холодно произнес Калеб. — И объясни, что ты здесь делаешь?
— У меня такие же права находиться здесь, как и у Фреды. Я хорошо относилась к ней, но она получила возможность хорошо поесть и жить в прекрасном доме. А я что, не человек?
Прибежали Лив и другие обитатели дома, заспанные, в ночных рубашках, со свечами, которые сейчас были так нужны.
— Конечно, человек, — сказала Габриэлла, настроение которой было такое, что она готова была обнять весь мир. — Об этом мы не подумали. Ты же еще просто ребенок. Подымите ее, мальчики!
— Но у нас нет места, — возразил Калеб. — И она окончательно испортит остальных детей. В особенности Фреду.
— Место найдем, — спокойно вмешалась в разговор Лив. — Она может разделить постель со своей сестрой. Как тебя зовут?
— Это тебя не касается, старая карга, — по старой привычке произнесло это любезное существо, но тут же спохватилась, осознав, что ведет себя распущенно. — Олина, — промямлила она. — Проклятое имя, которое навязали мне. Ангелина или Марианна подошли бы мне лучше, и я хотела бы, чтобы меня так звали. Куда вы дели Фреду, черти?
— Фреда сейчас спит, — сказала Лив.
Она отдала приказ служанкам приготовить ванну. Никогда еще в ней не было такой огромной потребности, как сейчас.
— Ты сегодня будешь спать на прекрасной кровати, — пообещал Маттиас. — А завтра утром я осмотрю тебя всю с ног до головы.
— У, бесстыдник! — игриво сказала Олина.
— Ты голодна? — спросила Лив.
— Голодна ли! У вас в кладовке плохой порядок. Все лучшее где-то спрятали, скупердяи!
Мыться она отказывалась категорически! Прижималась спиной к стене и плевалась в каждого, кто к ней приближался.
Лив пыталась ее уговорить.
— Фреда, когда пришла сюда, тоже должна была искупаться. Все дети делают так, это непременное условие, если хочешь остаться у нас. Присутствовать будут только женщины.
— Что? Бабы будут глазеть на меня? Э, нет, благодарю! Во всяком случае не эта соплячка! — Крикнула она, указав на Габриэллу. — Она дьявольски противна, нежна и худа, еще утопится от зависти, увидев, как должна выглядеть девчонка! Не хочу быть причиной ее смерти. Вот так. И пусть она до меня не дотрагивается своими тощими пальцами! Лучше в преисподнюю!
Слезы, которые Габриэлла сдерживала в течение многих недель, сдавили ей грудь. Выбегая из прачечной, она еще успела услышать, как Калеб возмущенный крикнул: «Тебе это было нужно, злая тварь!» — и быстро поднялась в свою комнату. Здесь спряталась она за дверями, прижалась к стене, борясь с давившими ее слезами.
«Все говорят — худая, противная, тощая. Неудивительно, что Симон бросил меня! Но именно сейчас я не хочу этого слышать. Не сейчас, когда я испытала счастливые минуты».
Она почувствовала на своих плечах пару нежных рук.
— Фрекен Габриэлла…
Голос Калеба был так нежен и мягок. Удерживать слезы она уже больше не могла!
— Думаю, Вам надо выплакаться, Ваше сиятельство. Вы еще не плакали? Сдерживать дальше слезы вредно для здоровья.
Она продолжала крепиться.
