Отец исподтишка усмехался из-под толстых черных с проседью усов.
Потом пришла пора еще одному обязательному мучительству: мать сама мыла ему голову, шею, уши, она мыла и мыла, терла и терла без всякой пощады. Счастье, что она без особых споров согласилась оставить его одного, чтобы довершить купанье.
Зато после, когда Алеша, веселый, возбужденный, с сияющими глазами, с крепкими, тугими, зеркально отражающими свет скулами, причесывал отросшие за лето волосы, мать явилась перед ним совсем в другом облике. Ласковая и восхищенная, она следила за каждым его движением.
— Большой! — с удивлением и гордостью заметила она. — А ну, давай померяемся.
Она стала рядом, плечом к плечу, и расхохоталась — так это было удивительно, таким непостижимым ей показалось чудо сыновнего роста.
— Петя! Петя! — закричала она. — Да иди же скорее! Посмотри, — сказала она вошедшему отцу, — да он уже на полголовы меня выше!
— Фу, ты… испугала! «Скорее»! — улыбнулся отец. — «Скорее»! А если на минутку позже, думаешь, он опять ниже тебя станет?
— Ну, скажи пожалуйста! И прическу, смотри, какую нагулял! Совсем взрослый за лето сделался.
— Больше уже не остригут, — самодовольно заметил Алеша. — Теперь уже не остригут насильно. Кончено!
После мытья в ванной ничего не оставалось делать Алеше такого, что было бы связано с его возвращением домой. Теперь только и надо было — начинать новую жизнь в городе, а для этого поскорее уединиться с отцом и поговорить начистоту.
Алеша позвал отца посидеть на балконе. Мать и бабушка были заняты мытьем посуды, потом им предстояло готовить постели, — значит, самое время для мужского разговора без помех.
— Посидим, сынок. Охотно посижу, — согласился отец, устраиваясь вместе с сыном на раскладных, обтянутых мешковиной стульях.
При свете полной луны с высоты седьмого этажа открывалась перед ними панорама города.
— Попало тебе нынче, Алешка? — засмеялся отец. — Для матери ты всегда ребенок, был и есть.
— Обидно, понимаешь… За каждым шагом следит. И главное — ничего скрыть от нее нельзя, все заметит… шрам какой-нибудь, пятно на штанах, все!
— Терпи, казак, — атаманом будешь.
— Терплю, но в атаманы мне интересно поскорее выйти… Вот об этом самом и хочу с тобой потолковать.
— Насчет чего, то есть?
— Ты с каких лет по-настоящему на ноги стал?
— Я-то? Наше время другое было.
— Ну, а наше время не хуже, а лучше вашего должно быть… Верно? Вот и надумал я… То есть я твердо решил: хватит! Последний год я в мальчишках бегаю… Ясно?
— Не совсем… Последний год, говоришь? А там?
— На завод. Получу аттестат за семь классов — и на завод!
Отец молча смотрел на сына, смотрел долго и внимательно, потом отвернулся, склонился к вьюнкам, оплетающим железные перильца балкона, легонько пощупал их лепестки, понюхал распустившиеся нежные настурции и цветы табака. Алеша полагал — отец размышляет, взвешивает новость — и терпеливо дожидался, что скажет он. Прошло в молчании немало минут. Но вот отец двумя пальцами медленно и важно огладил усы — знакомый жест! Сколько раз замечал Алеша: когда к отцу, старшему мастеру механического цеха, собирались товарищи с завода и у них выходил спор, отец, прежде чем высказать свое мнение, окончательное и непоколебимое, оглаживал усы вот такими точно движениями. Внимательно глядя вдаль, он наконец сказал:
— Звезды на земле!
— Что? — удивленно переспросил мальчик.
— Про кремлевские звезды говорю… Красота!
Оба в молчании любовались расписной, усыпанной огнями, былинной громадой Кремля.
Несметные крыши повсюду, лоснившиеся под луной, были подобны волнам вокруг мощного корабля.
Частый строй зубцов поверх стен и башни с пылающими звездами, как мачты с топовыми огнями, и в глубине, на холмах, дворцы со стрельчатыми окнами, и обширные шатры древних храмов с их куполами-шапками, и гордо вознесшаяся глава Ивана Великого, — весь старинный город на высоте, обнесенный крепкими, многовековыми кирпичными бортами, был в этот поздний час как гигантская ладья, плывущая по неоглядному океан-морю.
— Петя! — позвала из комнат мать. — Петя, где вы там?
— А мы тут еще на балкончике посидим, побеседуем… Ты там, Саша, ложись, коли устала, а мы с Алешей еще чуточку посидим.
