Один из вертолётов опустился почти до самой земли в районе городской площади. Его дверца была открыта. На полу, свесив ноги, сидел снайпер и высматривал противников в окнах ближайших домов. Внезапно дротик, пущенный меткой рукой, попал снайперу в грудь, но, вопреки ожиданиям покушавшегося, не причинил военнослужащему Империи ни малейшего вреда. Он отскочил от облегчённого сверхпрочного бронежилета, который скрывался под форменной одеждой, и упал на землю. Снайпер выругался, вскинул винтовку, и разрядил всю обойму в окно, из которого метнули дротик.
Такими бронежилетами были экипированы абсолютно все солдаты и офицеры, входящие в силы вторжения. Эти индивидуальные средства защиты выдерживали удар копья, ножа, либо меча. Я не исключал возможности, что некоторые римские солдаты смогут захватить оружие англичан и сумеют им воспользоваться, поэтому бронежилеты были также рассчитаны на попадание пули, выпущенной из огнестрельного оружия. У военных спецназовцев имелись ещё и бронированные маски с узкими вырезами для глаз, ноздрей и рта.
Кроме того, каждый взвод имел рацию для связи с командованием. Само собой разумеется, что все корабли, вертолёты, танки и боевые машины пехоты были укомплектованы надёжными рациями. На это ушли колоссальные деньги, но жизнь англичан я ценил дороже.
Прозвучало ещё несколько выстрелов, и вскоре вертолёты улетели. Едва затих их рокот, как тут же из мегафона послышалась латинская речь, призывающая гарнизон не доводить дело до крайности и немедленно сдаться. В случае согласия выдвигалось требование поднять белый флаг.
Постепенно улицы городка заполнились римскими солдатами, которые собрались в группы и спорили друг с другом, ожесточённо жестикулируя. Вскоре их военачальники, видимо, стали приходить к общему мнению, а ещё минут через десять я заметил, как один из солдат по приказу старшего командира залез на крышу самого высокого здания и стал прикреплять шест с белым полотнищем.
– Игорь! – обратился я к старшему радисту. – Немедленно вызовите командира второй эскадры!
Через минуту связь установили.
– Господин адмирал! Доложите обстановку!
– Только что римляне подняли белый флаг.
– Прекрасно! Приказываю обращаться с пленными уважительно. Помните: гуманность – прежде всего. Желаю удачи.
– Вас понял. Есть проявлять гуманность!
Оставшаяся часть дня прошла спокойно. Основные силы флота ещё не достигли намеченных для них районов боевых действий. Днём мне несколько раз звонили по государственным делам, не терпящим отлагательств. Около шести часов вечера я получил сообщение, что бо′льшая часть Испании и Галлии взята под контроль. Все семь римских легионов сдались в плен, причём серьёзного сопротивления нигде не наблюдалось. Я приказал прекратить наступление и закрепиться на достигнутых рубежах для того, чтобы закончить операцию утром.
После этого связался с командиром пятой эскадры и распорядился атаковать позиции римлян в Нумидии в разных местах одновременно, то есть не раньше, чем в тринадцать ноль-ноль следующего дня. Быстрее корабли эскадры просто не могли прибыть в заданный район, в связи с тем, что римские владения в Северной Африке протянулись вдоль побережья почти на две тысячи километров.
Вскоре после позднего ужина я прилёг отдохнуть и сам не заметил, как уснул. Утром проснулся поздно. Взглянув на часы, обнаружил, что уже начало девятого. В помещении оставалось всё по-прежнему, но радисты и гвардейцы сменились. Они дружно поздоровались со мной. Я подошёл к старшему радисту и спросил недовольным тоном:
– Юра, почему меня не разбудили?
– Так никто вас не вызывал, чего зря беспокоить? Час назад приходила ваша жена, увидела, что спите, и ушла.
– Ну, хорошо. Спасибо.
Я в задумчивости поскрёб небритый подбородок и подозвал к себе двух гвардейцев:
– Принесите мне завтрак и бритвенный прибор.
Они козырнули и ушли, а я принялся расхаживать по радиостанции, поскольку сидеть после сна не хотелось. «Сейчас бы прогуляться на свежем воздухе, – мечтательно подумал я, – но нежелательно: вдруг я кому-нибудь срочно понадоблюсь».
Позавтракав и приведя себя в порядок, уселся в кресло и от нечего делать включил «внутренний телевизор». Битый час я обозревал просторы Галлии и Испании, но видел только собственные войска и местных жителей, которые предпочитали от них скрываться. Лишь кое-где начинали происходить первые контакты между представителями оккупационных войск и местной племенной знатью. «Это вполне естественно, – подумалось мне. – Свалились им, как снег на голову, вот они и боятся. А если боятся – значит уважают. Ничего, постепенно привыкнут».
