Двадцать пять лет Константин VII занимался наукой и философией в обществе своей супруги Елены, наконец соскучился по власти и решил отнять ее у тестя Романа. Для этого Константин подговорил сына Романа составить заговор против отца. Недостойный сын Стефан с радостью согласился свергнуть отца. В одну темную ночь он с несколькими своими сообщниками пробрался в спальню Романа и, пригрозив ему смертью, завернул в плащ и отнес в один из уединенных домов, где принудил отца отречься от престола и постричься в монахи. После этого Константин вновь восстановил свою власть, наградив титулом цезарей Стефана и его брата Константина. Слабоумный и бесхарактерный Константин совсем не занимался делами государства, предоставив их в полное распоряжение своей супруги Елены. Дети Романа, Стефан и Константин, не довольствовались титулом цезарей, — они стали секретным образом подкапываться под императорскую власть. Елена, хотя и любила их, как братьев, но заметив, что они делают заговоры, сочла обязанностью предупредить мужа. Константин обратил внимание на поведение своих цезарей и, зазвав их на одну пирушку, приказал арестовать, переодеть в монашескую одежду и отправить в тот же монастырь, где был заперт и их отец. Когда развенчанный император Роман увидел их грустными, окончательно потерявшимися, он очень благосклонно предложил им разделить с ним по братски свежую воду и овощи, так же, как они делили империю.
Беренгарий, посланник итальянского короля, присланный ко двору императора Константина VII, описывает весьма живо восточную роскошь, существовавшую при византийском дворе и театральный этикет, которым греки заменили величие римской империи. Все било на эффект. Среди императорского дворца, в огромном зале, отделанном золотом и мрамором, князья, генералы, патриции и сенаторы проводили дни и ночи, лежа на роскошных постелях, ровно ничего не делая. Множество драгоценных ваз, наполненных вином, соединенных золотыми цепями, было расставлено к услугам гостей. Гармоническая музыка, элегантные балерины, большие хоры певцов и певиц, мимы, куртизаны и куртизанки разнообразили удовольствия. Перед императорским троном стояло бронзовое дерево, на ветвях которого сидели бронзовые птицы и распевали на разные голоса, подражая живым птицам. Посредством того же механизма рыкали два бронзовых льва всякий раз, когда посланник приближался к императорскому трону.
Сын императора Константина, названный Романом, после смерти своей жены, рожденной франкской принцессы Берты, влюбился в дочь одного трактирщика, по имени Феофанию, и женился на ней. Феофания сохранила и при дворе привычки своего детства. Кроме того, она внушила мужу мысль отравить отца, чтобы поскорее надеть императорскую корону. Один из ее сообщников поднес императору чашу с ядом, но по странной случайности она упала и пролилась; чашу наполнили вторично и Константин выпил жидкость, заключавшуюся в чаше, после чего он почувствовал себя дурно, потом стал чахнуть и вскоре умер (959 г.).
Царствование Романа Иоанна было самое постыдное. Вверив управление государством людям недостойным, он окружил себя шутами и куртизанами и только и делал, что проводил с ними время. Один историк сообщает программу развлечений, которым Роман предавался в продолжении дня. Утром император присутствовал на играх в цирке, потом давал банкеты сенаторам, раздавал подарки народу, играл в мяч, проезжал по Босфору в шлюпке, ехал на охоту, убивал больших кабанов и возвращался к вечеру во дворец, где наслаждался музыкой и любовался танцами. Слушая советы жены Феофании, он приказал своей матери и пяти сестрам удалиться в монастырь. Сестры повиновались, но императрица Елена восстала и стала грозить сыну. Роман вскоре был отравлен своей женой. Феофания именем малолетних детей — Василия, которому было пять лет, и двухлетнего Константина — как опекунша стала управлять империей. Потом она вышла замуж за полководца Никифора, провозглашенного императором. При этом бракосочетании совершился факт, прекрасно характеризующий нравы того времени. Никифор крестил одного из детей Феофании, а потому и был ее кумом. Константинопольский патриарх отказался совершить этот брак, противный законам церкви. Но Феофания и Никифор энергично отвергали свое духовное родство. Тогда им обоим была предложена присяга. Никифор и Феофания согласились принять присягу и публично отреклась от того, что было известно всем гражданам без исключения. Тем не менее брак был совершен и патриарх благословил его. Между супругами, конечно, не было ни согласия, ни любви. Никифор был чересчур небрежен к Феофании, а последняя, способная только на преступления и никогда не отличавшаяся постоянством, завела себе любовника, генерала Иоанна Цимисхия, который вступил с ней в связь сначала тайно, а потом и явно. Между любовниками, само собой разумеется, как водилось в то время, состоялось решение свергнуть с трона Никифора. Во дворце, в комнате Феофании, были скрыты заговорщики; об этом узнал Никифор и отдал приказание сделать обыск. По непростительной небрежности, именно та комната, где скрывались заговорщики, и не была осмотрена. В ту же ночь Цимисхий и несколько офицеров высадились на берегу Босфора, около стен дворца. Феофания спустила им из окна шелковую лестницу и они влезли внутрь; здесь они соединились со спрятавшимися заранее заговорщиками и при помощи императрицы проникли в спальню Никифора. Злодеи набросились на спящего, переломали ему ребра и кинжалами нанесли много ран в голову. Народ, узнав, что заговорщики напали на дворец, бросился защищать императора: отворили дверь в его спальню и увидали его окровавленного, лежащего на полу на медвежьей шкуре. При виде этой страшной картины все испугались и бросились бежать вон из дворца. Цимисхий тотчас же был провозглашен императором и Феофания надела на его голову корону. Несчастный Никифор, за несколько часов до появления заговорщиков, послал приказ своему брату генералу Леону, чтобы он привел во дворец отряд избранных солдат. К несчастью в это время Леон увлекался игрой и прочел приказ чересчур поздно. Когда он привел отряд, то Никифор был уже убит и Цимисхий провозглашен императором. Солдаты тотчас же его покинули и он должен был спасаться в алтаре св. Софии.
