Михаил Калафат, трусливый и нерешительный, покинутый всеми, упал на колени перед императрицей и поклялся быть ей самым верным рабом. Таким образом Зоя снова забрала власть в свои руки я предалась своим любимым удовольствиям. Но вскоре бесхарактерный Калафат нашел для себя унизительным быть императором только по названию. Он издал декрет, которым повелевал заключить Зою в монастырь и приказал префекту прочесть этот декрет публично народу. Вдруг послышался из толпы голос: «Мы не хотим Калафата! Мы будем повиноваться только императрице Зое, матери отечества! Империя ее приданое». Большинство народа аплодировало этим словам и послышались крики: «Смерть Калафату!» Префект, читавший бумагу, поспешил скрыться в толпе. Вскоре волнение усилилось. Мужчины, вооруженные пиками, а женщины — палками, с угрожающими криками бежали со всех сторон. Одни бросились во дворец, другие в монастырь, откуда торжественно вывели Зою и Феодору и провозгласили их императрицами (1042 г.). Струсивший Калафат, надев на Зою императорскую мантию, старался успокоить народ. Но это средство не помогло. При появлении Калафата на балконе, раздались угрожающие крики и в него полетели со всех сторон камни. Перетрусивший Калафат, наконец, обещал отказаться от трона, но и это не помогло. Тогда дядя Калафата выпустил из дворца на бунтовщиков императорскую гвардию. Солдаты пустили в ход оружие: многие были убиты и ранены. Сначала народ отступил, но вскоре прибежали новые толпы — солдаты были опрокинуты — и бросились во дворец искать Калафата; но он со своим дядей Константином успел бежать и спрятаться в монастырь. Народ же торжественно провозгласил Зою и Феодору императрицами. Таким образом Зоя и Феодора, сестры-враги, сплою обстоятельств должны были примириться. Сенат утвердил выбор народа. Михаил Калафат и его дядя были приговорены к смертной казни. Зоя настаивала на их помиловании. Сенат, желая сделать угодное императрице, смягчил наказание осужденным: им выкололи глаза. Константин перенес эту страшную операцию с достоинством, а Михаил Калафат унижался до крайности. Оба они кончили свои дни в монастыре. По странным, ничем необъяснимым обстоятельствам царствование Зои и Феодоры, этих двух страшных врагов, занимает одну из отрадных страниц в истории Византии. Прежде всего между ними господствовало полное согласие во всем и все правление было мудро. Они сумели заставить народ уважать законы; администрация в государстве было в полном порядке, подати уменьшены, недоимки прощены и наказания осужденным значительно смягчены. Интриги и волнения кончились — народ отдохнул. Для продолжения династии было решено, чтобы одна из сестер вышла замуж. Зоя, желая сохранить власть, объявила, что она для пользы империи готова пожертвовать свободой и выйти замуж. Сначала она обратила внимание на некоего Константина Далассена; но, изучив его характер, она пришла к убеждению, что Далассен, сделавшись ее мужем, возьмет ее, как говорится, в ежовые рукавицы и лишит власти. Вследствие таких соображений, Зоя стала искать среди своих многочисленных любовников подходящего для себя мужа. Второй ее выбор пал на Константина Артоклина; он был женат, но, принимая во внимание открывавшуюся перед ним будущность, согласился на развод. Но жена его думала иначе. Она решилась лучше видеть мужа мертвым, чем уступить другой женщине, и отравила его. Зоя в шестьдесят два года была такая же страстная женщина, как и в молодости, и бросилась к третьему, именно к Константину Мономаху. Тщеславный и развратный Мономах, казалось, был рожден, чтобы сделаться мужем Зои. Патриарх, в виду церковного закона, воспрещавшего третье замужество, отказался совершить этот брак; но придворные куртизаны нашли священника более снисходительного, чем патриарх, и брак был совершен. Феодора не препятствовала затеям сестры и, когда состоялся брак, она удалилась от двора, сохранив за собой титул Августы. С этих пор при дворе начались самые прискорбные скандалы. Зоя по прежнему стала развратничать и ее супруг также. Он открыто жил с некой Склереной, поместив ее в императорском дворце. Мало того — Склерена сидела рядом с Зоей на троне. Таким образом, императорская мантия покрывала жену и любовницу Мономаха.
