Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим - страница 42

Потом уже такой искренности и эмоциональной открытости Сельянов больше не допустит. Но проблемы, перед которыми он тогда чувствовал свою беспомощность, станут для него вызовом, и он, стиснув зубы, с ними справится.

Сельянов и Балабанов заработали первую более или менее серьезную сумму, участвуя в съемках французского фильма «Исповедь незнакомцу».

Эта картина 62-летнего дебютанта, непрофессионального режиссера, должна была сниматься в Петербурге, поскольку сценарий основывался на рассказе Валерия Брюсова.

Сельянов вспоминает: «Режиссером был некий Жорж Бардавиль, человек из ресторанного бизнеса, которому почему-то захотелось снять кино. Он с соавтором написал сценарий, в котором были две главные роли, мужская и женская, из тех, что очень нравятся актерам, такие психологические, с большими страстями… Сценарий он показал известной актрисе Сандрин Боннэр, она пришла от него в восторг, привлекла своего мужа, которым был тогда Уильям Херт, тоже звезда американская. Ему понравилось, они согласились. Имея согласие двух звезд, Бардавиль нашел деньги. И приехал в Россию снимать.

К этой компании имел отношение Ги Селигман, французский левак, он испытывал к России симпатию, был продюсером у Германа на фильме „Хрусталев, машину“, он-то и предложил организовать для картины съемки в Петербурге».

Сельянов с Балабановым стали исполнительными продюсерами. И все бы хорошо – опыт интересный, деньги серьезные, актеры прекрасные, но, как вспоминает Сельянов: «Бардавиль оказался тупым упрямым бараном. Режиссер должен быть упрямым, конечно, но в его случае это переходило всякие границы. Во-первых, он в кино ничего не понимал и не знал. Я вначале Леше, который прекрасно умел снимать Петербург, предложил: давай поможем, чтобы хоть картинка была нормальная, покажи ему точки. Не то чтобы это входило в наши обязанности, но в философию помощи, сотрудничества на проекте – да, конечно, мы ведь хотели, чтобы кино получилось как можно лучше.

Леша стал показывать: вот Жорж, смотри, можно тут камеру поставить, будет хорошо. Жорж молча сопел, багровел, потом поворачивал камеру в противоположную сторону. Но все-таки у нас была надежда, что это будет заметный фильм, и я подсказал Леше: попробуй ему предлагать ровно наоборот. Сработало!

Кино Бардавиль снимал так: говорил команду „Аксьон“, открывал сценарий и следил за диалогом, и как только актер договаривал последнюю фразу, Жорж кричал „Купе!“, т. е. „Стоп“. А ведь актеру нужно отыграть окончание фразы, иметь люфт, так что для актеров это невыносимо, и для дела очень плохо. Пришлось договариваться с оператором Юрой Клименко, чтобы он не слушал режиссера, не сразу выключал камеру.

Снимались там разные российские актеры, Лариса Гузеева, Сергей Юрский, Ольга Волкова, Светлана Крючкова. В роли следователя начал сниматься Александр Кайдановский, но потом его медицинские документы дошли до французских страховщиков, и они, посмотрев на диагноз, отказали в страховке, объяснив, что не могут гарантировать его возможность сниматься, большие риски. Пришлось дописать сценарий, сочинив сцену, где герой Кайдановского передает дела другому следователю, которого сыграл Сергей Юрский. Ну и вскоре Саша действительно умер, правда, уже после съемок, но на деле французы оказались правы, а для меня это был такой жесткий опыт как для продюсера.

Фильм получился плохой. Он, по существу, и не вышел, им никто особо не занимался, хотя мы даже имели в договоре какой-то процентик с показов, скорее символический. Бесславно сложилась его судьба, хотя для нас это было интересно, а главное – позволило заработать более или менее значительные деньги.

Ну и эмблема компании „СТВ“ возникла после этого фильма. Когда съемки закончили, была устроена вечеринка, и мы решили, что надо французским коллегам что-то подарить: я послал в соседний с „Ленфильмом“ магазин, где были куплены фарфоровые статуэтки, пограничники, балерины, пионеры, все разные, 14 штук. Но потом оказалось, что французов всего 13, и я одну оставил себе, поставил на стол, и как-то, на нее глядя, подумал, пусть она и будет нашей эмблемой».