Французы идеей заинтересовались, начались переговоры. Сельянов решил создать свою студию, Григорьев согласился стать компаньоном: «Вася мог и так снимать, необходимости не было, но тогда к этому легко относились. Дескать, давай сделаем компанию? Ну, давай, вроде и не лишнее. Я-то ощущал необходимость».
Как раз потребовалось отправить французам факс с согласием сотрудничества, официально, от российской организации, и компаньоны решили придумать «скромную аббревиатуру». Покрутили несколько буквенных обозначений, выбрали «СТВ». Сельянов утверждает, что это сочетание никак не расшифровывается (хотя есть гипотеза, что за аббревиатурой скрывается «Сельянов и товарищи»), дескать, нужно было действовать быстро, «поэтому придумали название и послали. Было это, собственно, 15 октября». Эту дату Сельянов с тех пор называет днем фактического рождения студии «СТВ». «Искали англоязычный аналог, какое-то время писалась „STW“, но потом решили, что пусть по-английски компания также называется „CTB“. Поскольку эти русские и английские буквы совпадают».
Начались хлопоты о счете в банке: «Для кино нужны были деньги, мы были готовы их искать, но надо было иметь, куда их перевести. Счет открыть было почему-то очень сложно. До сих пор не понимаю, почему. Мы три месяца этому посвятили, оформляли какие-то бумажки в городских инстанциях. Штамп об открытии компании был поставлен 4 января 1992 года».
Денег у Сельянова тогда совсем не было, даже на небольшой уставной взнос, его внес Василий, он же обеспечил первые расходы: аренда комнаты, бухгалтер, директор. Как вспоминает Сельянов, без Григорьева «в финансовом смысле, уж точно, мне было бы гораздо сложней эту проблему решить. Надо сказать, что он долгое время еще оставался акционером, но общих проектов мы с ним с тех пор никогда не делали».
Алексея Балабанова, третьего акционера «СТВ», сначала в учредителях не было. Ему предложили стать режиссером «Границ империи», «он воодушевился, съездил в Таджикистан, на выбор натуры, летал там на вертолетах, пил водку с командирами, они ему все рассказывали. Но когда он с этими материалами прилетел, Советский Cоюз неожиданно развалился, и проект вместе с ним. И мы все ждали, когда это до французов дойдет, но они еще полгода этого не осознавали».
«Ленфильм» поначалу был соучредителем «СТВ», Сельянов утверждает, что чисто формальным: «Было принято приглашать базовую студию, и ею стал „Ленфильм“. Через несколько лет „Ленфильм“ изъявил желание выйти из компании, появилось какое-то требование Минимущества, не помню. И мы торжественно заменили „Ленфильм“ на Алешу Балабанова… Изначально соучредителем он не был».
Если поводом для создания «СТВ» стал контракт с французами, то причины были другие, Сельянов их сформулировал: во-первых, маленькая структура дешевле, можно снижать стоимость съемок. Во-вторых, мобильней – понравилась идея, режиссер, – запустили. В-третьих, отношения строятся свободней и честней, выбираешь фильмы по любви.
Но были и свои недостатки. Зарабатывать надо было самим, а делать это было сложно.
«На кино-видео-услуги спрос был невеликий. Хотя мы сделали несколько рекламных роликов, но это так, для поддержки штанов. Конечно, мы, как все, искали спонсоров. Осознание, что кооперативное кино кончилось, присутствовало, но все же таилась надежда, что может где-то кто-то остался. Стандарт тогдашний был таков – режиссер должен заниматься творческими вопросами, а для финансовых – иметь директора. Я тоже пошел по этому пути, хотя мне это было немного странно, я-то привык все делать сам. Но с другой стороны, иметь специального человека, который будет искать деньги за меня, очень удобно, и мы наняли директора. Света была человеком очень энергичным, ответственным, горела на работе по 20 часов в сутки. Чтобы компания существовала, надо было занимать деньги под очень высокие проценты. Причем, даже если отдавал их в срок, все равно – высокий процент, а уж за каждый пропущенный день – проценты возрастали очень существенно. И вот мы задерживаемся с возвратом на один день, я с трудом договариваюсь с кредитором, что так уж и быть, один день он мне прощает, и я радостный возвращаюсь в офис, где выясняется, что Света отдала всю сумму, потому что считала, что так правильно. Это вызывало, с одной стороны, восхищение, но, с другой стороны, было в этом что-то прямолинейно-абсурдное.
