— Майкл, что-то случилось? — спросила она.
— Нет, все дело в том, что я не знаю, как начать один очень важный для меня разговор.
— Просто скажи то, что ты считаешь главным. Представь, что это — деловая встреча. Помнишь, как ты меня учил?
— Действительно, это довольно разумный подход. Тогда начну сразу же. Помнишь, ты сегодня спросила, кто может быть мне дороже Алекса? А я ответил, что есть одна женщина.
— Конечно, помню, — отозвалась Эмилия.
— Так вот, эта женщина — ты.
Молчание вновь вернулось в узкий мирок их автомобиля.
— Как только я тебя увидел, сразу же понял, что ты — моя судьба. Я полюбил тебя, Эмилия, так, как никогда еще никого не любил. Может быть, это ужасно в моем возрасте, но я ничего не могу с собой поделать.
Эмилия долго молчала. Наконец она решилась ответить Майклу.
— Прости, но… я не люблю тебя. Ты мне ужасно нравишься, ты мне интересен, как человек и друг, но я не могу полюбить тебя, прости, — прошептала она.
— Это из-за мужа?
— Нет, — твердо сказал Эмилия. — Я не люблю тебя потому, что не люблю. Как ты любишь меня, потому что любишь. Такова жизнь. Прости, но между нами ничего не будет.
Майкл некоторое время молчал.
— Не стоит извиняться, — наконец сказал он. — Я надеюсь, что ты простишь мне эти безумные слова. Стоило подождать немного.
— Не стоило. Так мы все знаем и во всем уверены. Так нам будет проще жить. — Эмилия погладила Майкла по щеке, желая его утешить. — Ты не думай, что это судьба. Ты полюбишь другую, которая полюбит тебя. Так и должно быть. Но не между мной и тобой.
— Скажи мне, только честно, я не обидел тебя?
— Нет, что ты! Какая же женщина обидится на признание в любви? — попыталась пошутить Эмилия.
— Я не должен был смешивать любовь и работу. Я не хочу терять тебя не только как любимую женщину, но и как специалиста. Ты останешься работать у меня?
— А ты уверен, что мы теперь сможем работать рядом?
— Я бы хотел, чтобы ты забыла весь этот разговор и все было бы по-прежнему.
— Ты взрослый человек, Майкл, ты должен понимать, что мы этого не забудем. Я буду работать у тебя столько, сколько смогу. Я успела полюбить «Restaurants».
— Я рад, — просто ответил он. — Ну, вот мы и приехали. Проводить тебя до квартиры?
— Не стоит, я дойду сама.
— Опять феминизм?
— Что ты, просто нет смысла гонять тебя на восьмой этаж.
— Отлично, только покажи мне, где твои окна.
— Пятое и шестое справа.
— Я подожду, пока там загорится свет.
— Хорошо.
Уже выходя из машины, Эмилия обернулась и сказала:
— Спасибо тебе, Майкл, за отличный вечер.
— Не стоит, я тоже его провел отлично. Если будет скучно, ты знаешь мой телефон. Не стесняйся, звони.
— До встречи.
— До свидания, — ответил Майкл и, уже когда Эмилия отошла от машины, добавил: — Которого у нас никогда не будет.
Он еще долго смотрел на свет в пятом и шестом окне справа. Затем, глубоко вздохнув, надавил на педаль газа и умчался прочь, оставляя в этом доме свою любовь.
Эмилии с каждым днем становилось все сложнее работать в «Restaurants». Майкл больше не пытался говорить с ней о своих чувствах, но она все чаще ловила на себе его взгляды, полные страстной мольбы. Хотя как только Майкл замечал, что Эмилия смотрит в его сторону, он тут же отводил глаза, пытаясь сделать вид, что ничего не происходит. Эмилия все больше нервничала и раздражалась. Это было так на нее не похоже, что Элли тут же заподозрила неладное. Она решила вытащить подругу вечером поужинать и заодно расспросить ее.
— Куда мы поедем? — спросила Эмилия, поудобнее устраиваясь на низком сиденье «бьюика» Элли.
— Пока еще не знаю. Поедем прямо, как только увидим приличное место, тут же остановимся и попытаемся занять столик.
— Ты всегда проводишь выходные наугад?
— Почти всегда, если только меня не приглашает какой-нибудь симпатичный парень.
Подруги весело рассмеялись.
— Я рада, — сказала Элли, — что хотя бы на сегодняшний вечер ты решила отказаться от своего добровольного затворничества.
— Нет никакого затворничества! — возмутилась Эмилия. — Просто у меня много работы.
— А у меня совершенно нет дел! — возмущенно парировала Элли.
— Прекрати. — Эмилия недовольно поморщилась. — Все дело в том, что у тебя и опыт работы больше, и талант, вероятно, посильнее, чем мое скромное дарование.
