Весной на ферме начинается самая горячая пора. В это время бородачи линяют, и пастухи собирают гивиот (так по-эскимосски называется ценный пух). Не только с коров, но и с большинства взрослых быков оба Билла попросту выщипывают пух руками, обходя загоны утром и вечером. Лишь немногих быков, отбившихся от рук, приходится загонять в специальный станок. Животные весной в общем-то и сами жмутся к людям, поскольку освобождение от клочьев ненужной зимней шерсти приносит им облегчение.
На первый взгляд может показаться, что «интеллект» бородачей невысок. Однако каждый, кому пришлось долго общаться с одомашненными животными, придерживается противоположного мнения. Джон Тилл, имя которого уже было упомянуто, пишет, например: «Работая на вермонтской ферме, я быстро убедился, что мускусные быки порой наблюдают за человеком не из столь уж праздного любопытства. Когда я запирал ворота загона, животные всегда внимательно следили за моими действиями. На скобу, вбитую в забор, я накидывал цепочку от ворот, а затем висячий замок, причем защелкнуть замок мне и в голову не приходило. Как-то раз, когда я проделывал эти манипуляции, к воротам подошел один бык. Дождавшись, пока я закончу, он принялся дергать за цепь, пока не вывалился замок, и открыл ворота настежь. Вскоре этот трюк научились проделывать и его соплеменники, затрачивая на всю операцию не больше пяти минут.
Но самое незабываемое для меня событие на вермонтской ферме произошло в тот день, когда стадо показало, что принимает меня за своего. Я работал в загоне, когда к забору подошли наши собаки. Быки же решили, что это не иначе как волки, которые готовятся к нападению. Но в тот момент я этого не успел понять — слишком быстро все произошло. Стуча копытами и шумно сопя, стадо вдруг кинулось в мою сторону. Не успел я опомниться, как быки образовали вокруг меня оборонительный круг. Они защищали меня от собак, как своего детеныша!»
Одомашненные бородачи проявляют себя любопытными, общительными, даже веселыми животными. Любят игры, например, как заправские футболисты, с увлечением гоняют по загону мяч. Подражая людям, заходят в воду и подолгу, фыркая и сопя, резвятся здесь. Они подбегают к знакомому человеку, ластятся, подставляют для ласки загривки. И пока человек треплет и гладит их густую шерсть, хитрецы шарят носами по его карманам в поисках чего-нибудь вкусного.
У фермы то и дело останавливались автомобили, и к сетке подходили люди, чтобы хоть издали взглянуть на необычный домашний скот. Предвосхищали возможные вопросы к Биллам большие щиты, выставленные у ограды со стороны шоссе. На них было написано, для чего и как здесь разводят овцебыков. Впрочем, посетителей сюда приводило не только праздное любопытство. Свою ферму домашних бородачей решил организовать эскимосский кооператив на побережье Берингова моря, и к работе Биллов, к нравам и потребностям животных присматривались двое молодых эскимосов — будущие пастухи будущей фермы.
Еще в 1918 году канадский исследователь Арктики Вельялмур Стефансон писал в своей книге «Гостеприимная Арктика» (хорошо известной и советским читателям): «Мы привыкли думать, что корова и овца являются наилучшими возможными видами домашнего скота, и нам трудно поверить, что существует животное, которое в случае его приручения окажется более полезным… Я убежден, что в течение ближайшего столетия главным домашним животным в северной половине Канады и северной трети Азии будет овцебык, а не олень». В этих словах звучит, конечно, излишняя увлеченность автора. Но ведь есть здесь и рациональное начало! Доказательство тому — фермы одомашненных животных, и экспериментальные, и производственные, уже существующие в США, Канаде, Норвегии, — фермы, дающие их владельцам иногда неплохой доход.
Вот самый свежий факт. Ферма одомашненных овцебыков у аляскинского поселка Уналаклит была основана в 1976 году, а всего через четыре года ее обслуживанием, изготовлением из гивиота пряжи, вязанием шарфов, свитеров, шапочек, доставкой этих изделий в большие города занималось население двадцати четырех деревень арктической Аляски и Алеутских островов. Одна из американских газет писала об этом так: «Ферма теперь кормит население двадцати четырех эскимосских и алеутских деревень».
