В этот раз вместе с ловцами выезжали почти все участники нашей экспедиции. Джерри, на правах «главнокомандующего», отказал в поездке только Раисе: не женское это дело — гоняться за дикими овцебыками. Однако вслух он мотивировал свой отказ огорченной переводчице деликатнее: «на ее долю не досталось исправных мотонарт» (а они служили сейчас единственным транспортным средством).
Солнце поднялось уже довольно высоко и заметно припекало, когда разномастное ревущее стадо мотонарт (некоторые — с тяжелыми санями на прицепе) вырвалось из Мекорьюка. Темперамент водителей проявился уже на первых метрах пути. Передовые нарты тронулись с места на предельной скорости. Мотостадо вытянулось в цепочку, длина которой то сокращалась, когда кто-нибудь выскакивал в сторону и, мчась по целине, пытался если не выйти в передовые, то хотя бы кого-нибудь обогнать, то увеличивалась, когда строй восстанавливался. Приметные «мотоджигиты» то забирались в начало колонны, то оказывались оттертыми чуть ли не в самый хвост. Но никому не удавалось обойти передовую нарту: впереди неизменно маячил красный, круглый, как скафандр космонавта, шлем Генри Иванова. Нунивакский Иванов приходился всего-навсего однофамильцем нашим землякам (на мой вопрос, почему у него такая фамилия, он лишь недоуменно пожал плечами). Но все равно его упорство и ловкость нельзя было воспринимать без какой-то особой гордости.
Гонки длились час, другой, третий. Темп им задавали два-три заводилы, включая, конечно, Генри. Иногда к ним пристраивался наш Джерри: у него, чувствовалось, был большой стаж езды на мотонартах. Азартным гонщиком оказался и Вадим Сергеевич. Его черную куртку я все время видел перед собой, он даже перенял «почерк» у наиболее отпетых лихачей и ехал не сидя, а стоя то на коленях, то в полный рост. При встрече с каждым застругом нарты взлетали в воздух и тут же тяжело плюхались оземь. Удары отдавались где-то во внутренностях, и начинало казаться, что все там не только сместилось, но и безнадежно перепуталось. Глаза забивала снежная пыль, в горле першило от выхлопных газов, лицо обжигал встречный ветер.
Но вот сумасшедшей езде пришел конец. Вот они, Близнецы, — так называются две стоящие рядом, довольно крутые и очень похожие друг на друга горушки. На вершинах и на склонах их чернеет земля. Это как раз то, что нужно овцебыкам, — их типичные зимние пастбища. Побывавшие здесь разведчики уже все высмотрели. Оказалось, что на Близнецах держится несколько стад бородачей и среди них немало двухлеток, которых особенно не хватает в загонах.
Двухлетние овцебыки весят килограммов по полтораста, и под их рога лучше не попадать. Наверное, поэтому на привале, где разрабатывается окончательный план операции, лица охотников посерьезнели, хотя вообще-то эскимосы любят посмеяться и улыбки редко сходят с их лиц. План принимается такой: из двух десятков ловцов (кинооператоры и мы с Вадимом Сергеевичем не в счет) половина на мотонартах объезжает горы, заходит стадам в тыл и сгоняет их в долину. Ловцы должны оставаться здесь и быть с сетями наготове. Овцебыки на своих коротких ногах не могут долго бежать по глубокому снегу и вскоре остановятся. Наши командиры так хорошо знают и эту местность, и повадки животных, что предвидят дальнейший ход событий и заранее расставляют кинооператоров на самых «бойких» местах… Нам с Вадимом Сергеевичем предоставлена полная самостоятельность, и мы немного поднимаемся по склону, чтобы увидеть все «поле боя».
— Берегитесь! — послышался отчаянный и почему-то женский крик. Я обернулся и увидел, что со склона, противоположного тому, откуда мы ждали стадо, прямо на нас галопом мчатся овцебыки. Головы бородачей опущены, рты приоткрыты, изо рта и ноздрей вырываются облачка пара.
Дерева, на которое можно было бы залезть, здесь не найдешь, пытаться убежать бесполезно. Вадим Сергеевич бросился было к мотонартам, но замерзший мотор не заводился.
«Нападение — лучшая защита», — промелькнуло в голове, и с криком «Стой!», размахивая над головой руками, я побежал С'.аду навстречу. Расчет оказался верным. В нескольких шагах от нашего наблюдательного пункта животные остановились, а затем, развернувшись и тяжело дыша, потрусили в гору.
