Итак, осенью 1974 года начался эксперимент по реакклиматизации овцебыков в советской Арктике: на Таймыре поселились десять животных, доставленных сюда из Канады. Через полгода в СССР поступила вторая партия, состоящая из сорока бородачей. Все они родились на острове Нунивак, и мне довелось участвовать в их отлове, приемке и перевозке из США в СССР.
Остров Нунивак почти в прямом смысле слова затерялся у западного побережья Аляски, несмотря на то что он довольно велик — больше ста километров в длину, расположен совсем близко от материка и находится в очень приметном месте, между устьями крупнейших рек Северной Америки — Юкона и Кускокви-ма.
Даже здесь, на Аляске, он известен не каждому. Запомнился, например, разговор с администратором гостиницы в Фэрбенксе. Взяв в руки советские паспорта, он доброжелательно улыбнулся, назвал свое имя, добавив, что сам он — коренной житель Аляски. Сказал, что рад приветствовать нас, и поинтересовался, куда же мы держим путь. Услышав в ответ: «На остров Нунивак», администратор пожал плечами. «Что-то не знаю такого. Это что, в Канаде или в Калифорнии? — После паузы он добавил: — А, вспомнил, так эскимосы называют свои лодки из шкур».
Но наш собеседник ошибался: эскимосская лодка из шкур называется умиак. Впрочем, удивляться было нечего: Нунивак окружен мелководьями, лежит в стороне от торных морских путей, а от посадки самолетов и вертолетов его защищают частые густые туманы. На острове нет достопримечательностей, о которых упоминали бы красочные туристские проспекты, и здесь редко бывают приезжие. Словом, это настоящая аляскинская «глубинка».
Впрочем, на этой суше можно увидеть немало интересного. Прибрежные, круто обрывающиеся к морю скалы сменяются здесь песчаными пляжами и дюнами, которые поросли густыми, сочными травами. Большие и малые морские заливы, прозрачные реки, ручьи, часто не замерзающие и зимой, каменные россыпи с пятнами лишайников на склонах гор и заросли ивняков высотой по пояс взрослому человеку в речных долинах. Туманы и не заходящее коротким летом солнце, куцые серые дни, пурга и твердые, как бетон, снежные заструги в долгие зимние месяцы. Таков остров Нунивак.
Здесь с незапамятных времен обитают эскимосы — рыбаки и охотники. Теперь они еще и оленеводы, и все живут в Мекорьюке, единственной на острове деревне. В 1929 году на острове был организован заказник.
Но пожалуй, самое интересное на Нуниваке — стада размножившихся бородачей.
Вместе с Вадимом Сергеевичем Тарховым, охотоведом из Магадана, и признанными в США знатоками овцебыков — доктором Питером Лентом и Джерри Хоутом (Хоут к тому же заведовал заказником на острове и был «главным опекуном» живущих здесь овцебыков) мы попали сюда в самом конце марта. С нами были также переводчица американка Раиса Скрябина и кинооператоры. Поскольку здесь, в Соединенных Штатах (не говоря уже о самом острове), интерес к переселению животных на сибирскую землю оказался очень велик, операторам предстояло снять специальный фильм о том, как ловят животных и грузят их в советский самолет.
Мне особенно запомнилась первая встреча с пойманными бородачами и один из выездов за ними в глубь острова.
Кандидаты в переселенцы (их поймали день-два назад, поэтому еще не было известно, как они проявят себя во время карантина и будут ли приняты нами или нет), дюжина бурых, косматых подростков-овцебыков, сбились в дальнем углу загона и настороженно, исподлобья косились на людей. Загон был устроен в стороне от деревни, но сюда уже пролегли торные дороги, и здесь весь день толпился народ. Для некоторых это обязанность: присмотр за животными, их кормление. Для других — развлечение: они приходили и приезжали сюда, как в клуб, обменяться новостями, посмотреть на новых людей, а эскимоски помоложе — и щегольнуть туалетами. К счастью, пленники оказались не слишком пугливы. Едва стихал шум, овцебыки спешили к кормушкам, и охапки сена в них на глазах начинали уменьшаться. В общем пленники вели себя солидно, с достоинством, и к ним невольно рождалось чувство симпатии.
На острове стояла неустойчивая погода. Кратковременные оттепели сменялись морозами, бывали пурги. Но чаще перепадали те ласковые, тихие и солнечные дни, что случаются только на Севере, и лишь ранней весной. Ловцы (к ним относилась большая часть взрослых мужчин Мекорьюка, и для многих это была единственная возможность заработать) торопились использовать погожее время. Обожженные ветром и солнцем, они появлялись в деревне с очередной партией пленников и тут же вновь отправлялись на промысел.
