Живущие во льдах - страница 55

Сапсан еще недавно относился к довольно обычным птицам тундры (южнее он повсюду редок). Гнезда его встречались иногда в трех — пяти километрах одно от другого, а общее количество обитающих в СССР тундровых сапсанов составляло, по-видимому, несколько десятков тысяч. В отличие от них кречеты всегда и повсеместно были редки, их ловили помалу даже во времена наибольшего на них спроса. За долгие годы работы на Севере мне довелось видеть только четыре кречетиных гнезда (сапсаньих же по крайней мере много десятков). Сколько всего кречетов в СССР и в мире, сказать трудно, но, конечно, немного. Известно лишь, что в 50 —60-х годах нашего века в Швеции гнездилось всего двадцать — тридцать пар кречетов, в Норвегии — около ста пар, а на Аляске — сто — сто пятьдесят пар.

Но так было. За последние двадцать — тридцать лет численность сапсана, в том числе тундрового, сильно упала и он стал уже одной из редких птиц мира. В Швеции, например, ежегодная убыль сапсанов превышала десять процентов, катастрофически сократилось их количество в Англии, ФРГ, Северной Америке. На Аляске, в долине реки Тананы (притока Юкона), в 60-х годах гнездились четырнадцать пар сапсанов, в 1970 году — семь, в 1975 году — только две пары. В этом же штате в долине реки Колвилл в 50-х годах обитали тридцать две — тридцать шесть пар сапсанов, из них двадцать — двадцать пять пар гнездились и каждый год успешно выращивали по четыре-пять десятков молодых. В 1969 году орнитологи насчитали здесь тридцать три пары, а гнездилось из них лишь тринадцать. В 1973 году из четырнадцати встреченных на реке Колвилл пар гнездились четыре, а вывели и вырастили они всего лишь девять молодых.

По-видимому, не лучше обстоят сейчас дела и с кречетом. За последние десять — пятнадцать лет на обширной территории от Белого до Берингова моря вообще достоверно было найдено не более двадцати — двадцати пяти гнезд этих птиц.

ЖАР-ПТИЦА СЕВЕРА

«Вернутся или бросят гнездо?»

Время тянется медленно. Под парусиновой крышей палатки вскоре становится жарко и душно, как в бане. Шею, лоб, руки нещадно едят комары, и видно, что все новые полчища их просачиваются «с воли» сквозь окошко и неплотно застегнутые полы. Зато внизу как в холодильнике. Ноги в резиновых сапогах по щиколотку вязнут в напитанном водой мху, скользят по льду — поверхности той самой мерзлоты, которой, верно, не суждено растаять и до скончания века.

Вокруг — бескрайнее болото с лужами, мочажинами и небольшими озерками, подернутое рыжеватой щетиной осоки. Для моей палатки нашлась здесь только эта, условно сухая кочка. В ближайших окрестностях есть еще кочка — от меня до нее метров пять-шесть. Она посуше, но это место уже занято. На нем устроила гнездо пара розовых чаек.

Увидеть эту редкую птицу, а тем более ее гнездо мечтают многие орнитологи. Встретить ее было и моей давней мечтой. И вот теперь мечта осуществилась. Произошло это в низовьях сибирской реки Яны в двадцатых числах июня 1972 года.

Гнездо передо мной как на ладони. Сооружено оно очень незамысловато. Это всего лишь небольшое углубление, вытоптанное птицами в мягком, податливом моховом ковре. На скудной подстилке из сухих листиков ив и прошлогодних стеблей осок лежат два бурых с коричневыми пятнами яйца. Стоит мне лишь ненадолго отвести взгляд в сторону, и гнездо сразу теряется — настолько оно незаметно на фоне замшелой кочки. Потом долго приходится шарить глазами, чтобы обнаружить его вновь.

Хозяйка гнезда появилась неожиданно. Птица подлетела откуда-то сбоку, низом и, легко опустившись на гнездо, прикрыла собой яйца. Выросшая рядом палатка, шорох в ней, блеск выглядывающего из окошка объектива настораживают птицу, и она какое-то время с подозрением смотрит в мою сторону, но постепенно успокаивается и поворачивается ко мне боком. Первая встреча, пожалуй, разочаровывает. Моя соседка сидит, вытянув вверх шею, совершенно недвижимо и молча. Низкое полуночное солнце вырисовывает силуэт птицы в общем обычной чаячьей конфигурации и окраски — со светлой грудью и головой, серовато-сизыми спиной и крыльями. Принадлежность ее к виду розовых чаек выдает лишь узкая темная полоска, ожерельем проходящая по шее.