Ученики не ходили в школу, и в школьном журнале он делал пометки об их отсутствии. Он и сам чувствовал свою отчужденность на улице, на рынке, в школе. Как-то директор сказал ему: «Вы очень изменились. Хотя, по правде сказать, все мы изменились».
Зухди взглянул в полное, пышущее здоровьем лицо директора. Волнует ли его оккупация? Ведь видел же он солдат через окно своего кабинета.
— Это они заставили нас измениться! — сдерживая гнев, ответил Зухди.
— Со временем мы забудем об этом, — сказал директор.
— Но ведь они пьют нашу кровь!
— Зачем вы всегда все преувеличиваете?
— Может быть, вы прикажете мне молчать?
— Совсем нет! Но об этом лучше не думать.
— Это похоже на предательство.
— А что, по‑вашему, нужно делать?
— Можем же мы противодействовать.
— Но ведь это, значит, снова война!
— Конечно!
Высказавшись, Зухди ощутил в душе смутное раскаяние. Не вздумает ли этот сукин сын донести на него? И он почувствовал к директору смертельную ненависть.
Нить воспоминаний Зухди прервала девочка лет четырнадцати, переходившая дорогу. В руках у нее был узелок. Неожиданно она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Почему она так смотрит на него? Что привлекло ее внимание? Видел ли он ее когда-нибудь?
Девочка вдруг упала перед ним на колени, уцепилась за него и закричала:
— Где мой отец? Куда ты его отправил?
— Я не знаю твоего отца, — растерянно ответил он. — Оставь меня!
— Пусть он вернется домой, — горько заплакала девочка. — Мама сейчас больна.
Зухди вытаращил глаза и легонько оттолкнул девочку. Она упала, из узелка рассыпались лепешки, но руки ее крепко вцепились в его одежду. Он нагнулся, чтобы собрать лепешки, и тут же заметил, что к ним приближается израильский патруль.
Их взгляды скрестились. Лицом к лицу с врагом! Зачем судьбе было угодно, чтобы в час его рождения родились и его смертельные враги? Да, они родились вместе с ним и умрут вместе с ним. Они пропадут с его глаз только тогда, когда наступит вечный мрак. Он увидел шестиконечные звезды, и в глазах у него снова зарябило от ненависти. Звезды приближались, приближались и наведенные на него дула автоматов. «Мы, арабы, как мишени в тире», — с горечью подумал Зухди.
— Что ты сделал с девочкой? — спросила, подходя, шестиконечная звезда № 1.
— Ничего!
— Он что-нибудь требовал? — вопросила девочку звезда № 2.
— Я только хотел узнать у нее, где пекарня! — закричал Зухди.
Один из полицейских собрал рассыпавшиеся лепешки и отдал девочке.
— Где ты работаешь? — спросили у Зухди.
— В школе аль‑Хусейна.
— Аль‑Хусейна? А как ее теперь называют?
— Не знаю.
— Ты лжешь! — глядя на него исподлобья, со злобой проговорил полицейский. — Что ты преподаешь?
— Общественную мораль.
— Преподает мораль, а самому ее не хватает!
И с громким хохотом шестиконечные звезды отступили. Ненависть к ним пригвоздила Зухди к месту.
При встрече с оккупантами его часто душит гнев. Ненависть может побудить к сопротивлению. Он знает это. Вся страна разграблена, родной Иерихон превратился в кормушку для захватчиков, а он бездействует. Наступит ли день, когда гнев перельется через край?
Он не помнит, как пересек школьный двор, предоставив ногам самим нести его. Стали собираться ученики. На их лицах он вдруг прочел многое: мысли об экзаменах, о чужих солдатах, наводнивших город. Школьный флагшток, на котором раньше развевался национальный флаг, вызывал раздражение.
Прозвенел звонок. Ученики были в сборе. Появился директор, степенно неся свое полное тело. Учитель истории хранил торжественное молчание, он должен сейчас поднять на флагштоке израильский флаг.
Кто-то закричал:
— Поднимите флаг!
Обернувшись к учителю истории, директор сказал:
— Пусть будет поднят израильский флаг!
— Зачем вы ввязались в это? — прошептал Зухди.
— Чтобы посмотреть на вашу храбрость, господин Зухди! — язвительно ответил директор.
— Израильский флаг не будет поднят! — закричал Зухди.
Школьники радостно зашумели. Учитель истории подскочил к Зухди.
— Вы ответите за это! Я вызову представителя властей.
— Делайте что хотите.
Зухди закрыл глаза. Когда он их открыл, то увидел перед собой израильского офицера. Зухди выпрямился. Ему казалось, что весь мир закупорен в бутылке с горючим газом. Сейчас стекло разлетится и все вокруг запылает пожаром.
