— Глянь-ка туда, Росс, — сказал он, обращаясь к своему компаньону. — Все эти золотые ангелочки. Мне кажется, что мы уже в раю.
Золотые и мраморные статуи, большие хрустальные люстры и картины на потолке напоминали иллюстрацию из какого-нибудь путеводителя. Камин был такой большой, что можно было легко зайти в топку, пригласить еще несколько человек и устроить там ужин, а мраморные колонны — что в чертовом дворце где-нибудь в Европе.
Был даже орган. Со здоровенными золотыми трубами, как в Рэйдио-Сити — ну, может быть, немного меньше. Да, ничего себе местечко, скромное. И комфортабельное.
— Ну вот, теперь можно навсегда забыть о проклятом Гарлеме, Росс, — сказал Сток. — Эй, Росс?
Росс не отвечал. Он был в десяти футах от него. Сидел на стуле точно так же, как Стокли, только его голова была опущена и упиралась подбородком в грудь. «Кайфует еще, — решил Сток, — определенно не отошел от наркоты». Тогда он увидел Проповедника. Парень лежал ничком, растянувшись на мраморном полу. Вокруг его головы расползлась большая красная лужа. Кровь? Да. Это была кровь.
Ах ты, черт! Проповеднику крышка.
Сток попробовал встать, но не смог. Не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Не иначе как он был привязан к золотому стулу. Надо разбудить Росса, пусть он посмотрит. Может, Тревору можно чем-то помочь. Его горло пересохло, и он чувствовал головокружение, но зрение вернулось окончательно.
— Росс? Эй, Росс, ты спишь, что ли? Давай, брат, вставай. Просыпайся, дружище, помоги Проповеднику. Мне кажется, я не смогу этого сделать.
Росс молчал.
Теперь-то совершенно ясно, что это никакие не небеса. Он посмотрел на свои руки и увидел, что они примотаны пленкой к стулу. И ноги тоже. А Росс? Да, и Росса замотали, как муху. Похоже, что никто теперь не поможет бедному Проповеднику. Он осмотрел комнату, и все понемногу стало ясно. Да. Он вспомнил.
Особняк, который был музеем. Еще этот парень — как там его? — Кихот Фокс, что ли. Сток знал много богатых людей, сновавших рядом с Алексом Хоком за все эти годы. Деньги, деньги, деньги. Этот тип должно быть богат безмерно, раз купил себе музей и тут же в него заселился. Это явно были офшорные фонды, припасенные на черный день. Блин, да это, наверное, один из тех кокаиновых баронов, который когда-то был у кормушки Фиделя. Заграбастал себе столько наличных, сколько мог, пока не было опасности.
А котелок-то у него все еще варит, недаром он бывший коп. Сток чувствовал это. Есть пока грецкий орех под его черепушкой. Ну и здорово, этот орех ему еще может понадобиться, если появится шанс свалить из этого проклятого музея, не став экспонатом.
— Ну что, уже чувствуете себя отдохнувшим? — спросил его кто-то.
Рослый, стройный парень. Симпатяга. В зеркальных темных очках, как у летчика. A-а, да неужто это тот самый парень, который так внезапно слинял из «Фонтенбло»? Он стоял в окружении десяти или двенадцати китайцев в одинаковых черных пижамах, которые все как один держали в руках штурмовые винтовки.
Сам босс был в белом льняном костюме и сверкающих белых ботинках, а его длинные темные волосы — зачесаны назад. Над верхней губой росли тонкие черные усы, напоминающие рыбок-анчоусов. Большие белые зубы. С ним еще была эта цыпочка, Фанча. Он прошел по украшенному венецианской мозаикой полу, покручивая перед собой белую трость, и остановился перед Стокли.
— Что ты за хрен? Зачем ты убил моего друга Проповедника? — спросил Сток.
— Нет, сеньор, это вы что за хрен?
— Я спросил первым, красавчик.
— Зачем вы следили за моим автомобилем?
— Мне нравятся «Бентли». Это ведь «Эйже», верно? И совсем новенький? Сколько? Двести пятьдесят? Триста?
— Вам что, так весело?
— Надо же кому-то веселиться.
— Сейчас будет не до смеха.
— Да? Почему она улыбается?
— Скорее всего, потому что я уже разрешил ей поиграть с большим псом.
— А, я так и знал. Стоит мужику завести разговор о размерах его члена, как сразу же становится понятно, где собака зарыта. Я имею в виду, сразу понимаешь, с чем у него проблемы.
— С чем же?
— С членом!
— Действительно? А может, этот самый член вообще того… чик-чик?
