* * *
Не передать Вам, как я рад душой,
Что травы изменяют цвет шпинатный
В ярко-зеленый, иссиня-салатный,
Лазурно-серый, льдисто-голубой,
И в них цветковый пурпурный подбой
Вдруг пробегает змейкой многократной,
Вплетая в знойный воздух запах мятный, -
Когда слегка касаюсь их стопой.
И траурница в черном шевиоте,
Чтоб не осыпать тонкую пыльцу,
Отнюдь не думает менять грязцу
На гуд крыла на очень низкой ноте,
Когда роса ей хлещет по лицу
В моем земном, но все-таки полете.
В простой ходьбе, но все-таки -- в полете
Я кинул пойменную часть реки,
Где звонкая вода и островки
Купаются в сиятельном азоте,
Где дали в перспективном развороте
Как бы непроизвольно велики,
А ближние домки и хуторки
У щиколки и в дымном креозоте.
Вы помните строжайшее табу,
Наложенное Проторенессансом
На радиальных линий городьбу -
Каким неуследимым диссонансом,
Насмешкой рафаэлевским пасьянсам -
В меня вдувало дали, как в трубу.
Да, да, я слышал адскую трубу
Неодомашенного! Боже правый,
Какой был вклин томительно-журавый
В разноголосых близей голосьбу!
Педальный, он стоял, как марабу,
Над комариным, рядом -- величавый,
Звучащий ниже не одной октавой,
Способный мертвых радовать в гробу.
Но тут уже я взялся за скобу
И проведен был комнатой передней
В покой большой и светлый, и соседний
С чудесным садом, где, подстать столбу,
Теперь стою, как олух распоследний,
Благословляя Вас, мою судьбу.
Благословляю я мою судьбу
И всех богов Эллады, что средь гилей
Чудовищных Вы были мой Вергилий
С живыми лаврами на белом лбу,
Что, запретив гульбу, да и пальбу
До времени для звуков всех игилей,
Раскрыли прелесть для меня вигилий -
Над вымыслом выпячивать губу,
Что в легком пеплосе или в капоте,
А то и просто в палевых цветах -
Харита, нимфа, женщина в летах -
Вы были рядом, вопреки тупоте,
Чтоб рядом быть, бежали в чеботах...
Вы оставляли даже море в Поти.
Душа моя в поту, как море в Поти,
Но не от зноя или страха -- нет,
Но, словно замолчавшийся кларнет,
Срывается на самой верхней ноте.
И рад я каждой счастливой длинноте
И мигу не надкусывать ранет,
Но, бесконечно для и для сонет,
Чертить страницу новую в блокноте.
Но как теперь скажу Вам о заботе -
Пленительной -- быть обществом для тех,
Кто мне дарит нередко час утех
А иногда и два часа -- в субботе,
Да и в воскресном дне, а то и в тех,
Что алы, словно ягоды в компоте.
И я сижу в мечтах и при компоте,
Задумавшись над шахматной доской,
Нахмуря лоб в манере шутовской
И чуть прикрыв глаза в полудремоте.
И чистый лоб, почти в глазной ломоте,
Оливковой прозрачной белизной
Мне говорит, сияя предо мной,
Не о ранете, но о бергамоте.
"Души болезням в ней обрел цельбу", -
Диагноз чуткого к любви Вильгельма,
Неверный, как огни Святого Эльма.
Как в "Интернасьонале"? Там -- "Debout"
Я здесь "debout" -- пусть трут покрепче бельма,
Давно видавшие меня в гробу.
Шампанское в бутылочном гробу
Тихонько зреет подо льдом побитым,
Меж тем как Лера пешечным гамбитом
Решает целой партии судьбу,
А Рика поверяет ей журьбу
На тему: Я потею тут, а вы там... -
И повод мне не кажется избитым,
Хотя б Христос тут был и ел щербу, -
Я наблюдаю тонкую резьбу
Изящной кисти, вафельной салфеткой
Укутывающей стакан в абу...
Закрыв глаза, я вижу сумрак редкий,
И пара глаз под черной вуалеткой
С отчаяньем глядят, как я гребу.
Плеск волн в борта, я больше не гребу,
Я вышел на мостки, помог сойти им,
Театр еще не отдан был витиям,
Ничто не предвещало в нем стрельбу.
Толпа мусолила смерть Коцебу,
Подверженная всем перипетиям
Грибковости, эпидермофитиям
С наклоном то в мятежность, то в мольбу.
Играли в фараон. -- Князь, вы сдаете. -
Кто на хорах? -- Арам или Арно... -
Но тут в глазах от фрачных пар черно,
И вы совсем от фраков устаете,
Но вот привлечь вас девушке дано,
Подобной стройной легкокрылой йоте.
Подобно стройной легкокрылой йоте,
Она летит на бал, она бледна
И лихорадочно возбуждена,
Вы в ней знакомую не узнаете.
Чтоб уступить ей место, вы встаете,
Но пролетает мимо вас она,
И ароматов легкая волна
Еще секунду веет по полете.
И снова вы одни, само собой,
Что с вами ваша грусть или улыбка.
