– Заткни пасть, священник! – рявкнула на него Кезия Мэйсон.
Бурый Дженкин метнулся вперед и укусил Пикеринга прямо в рот. Рев викария тут же оборвался. На секунду показалось, будто Деннис и Бурый Дженкин слились в жутком, отвратительном поцелуе. Но затем Бурый Дженкин яростно мотнул головой, словно терьер, разрывающий пополам кролика, и оторвал Деннису губы, щеку и половину десен. Я видел его окровавленную челюсть, с торчащими из нее зубами.
Бурый Дженкин собирался снова укусить его, когда Биллингс, наблюдавший за всем у дальней стены, крикнул:
– Довольно! Ради бога, убей уже его и покончим с этим!
Мэйсон оглянулась и воззрилась на него с откровенной неприязнью.
– Вы имеете что-то против капельки крови, мистер Умник?
Пикеринг рухнул на бок. Он лежал на ковре, содрогаясь в конвульсиях, половину его головы закрывал от меня стул.
– Убей его, ради бога! – повторил Биллингс, делая шаг вперед.
Но Бурый Дженкин вытирал свой окровавленный рот грязным носовым платком, игнорируя его просьбу.
В этот момент я решил бежать. Я знал, что Кезия Мэйсон может вспомнить обо мне в любой момент, и, когда это случится, у меня не останется ни малейшего шанса. Я взвалил девочку на плечо, как это делают пожарные, и бросился к двери. Дернул на себя дверную ручку, прежде чем Кезия Мэйсон успела снова заколдовать ее.
– Вернись немедленно! – завизжала она.
Дверь захлопнулась, но на этот раз слишком поздно. Она успела лишь ударить меня по плечу, и на мгновение я потерял равновесие. Я сделал несколько шагов по коридору. Визг Кезии сверлил уши, девочка внезапно заплакала от страха.
– Идет дождь из стекла! Идет дождь из черепков! – закричала Кезия, и со стен посыпались гравюры и рисунки, обрушившись на меня шквальным огнем из острых рам и осколков стекла. Но каким-то образом я сумел добежать до конца коридора, отделавшись лишь парой порезов, и взлетел по лестнице с проворством, которому сам удивился.
Я добрался до площадки и чердачной двери. У меня мелькнула соблазнительная мысль открыть ее и бежать прямо на чердак, но я тут же сообразил, что в этом случае я останусь во времени Бурого Дженкина. Чтобы вернуться в свое время, мне придется воспользоваться лазом, через который мы сюда попали. В коридоре раздался топот когтистых лап – это Бурый Дженкин бросился за мной в погоню. Долетел визг Кезии:
– Поймай его немедленно, Дженкин, чертов болван! Иначе я оторву тебе яйца!
Вбежав в свою спальню, я захлопнул за собой дверь и запер ее на ключ. Это давало мне пару минут, а больше мне и не надо было. Задыхаясь, я опустил девочку на пол. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами и дрожала.
– Все хорошо, – сказал я. – Ты будешь в безопасности.
Я подтянул к себе стул и взобрался на него. Затем наклонился, взял девочку за руки и поднял.
– Видишь, если мы сможем добраться до этого лаза… вот так… держись крепко.
Всхлипывая, она попыталась пролезть через люк.
– Давай же, – поторопил я ее. – Тебе нужно только подтянуться.
Тут я услышал оглушительный топот по коридору, затем раздался громкий треск. Это Бурый Дженкин врезался в дверь. Рама содрогнулась, и ключ выпал, печально звякнув об пол.
– Ouvrez! Ouvrez![49] – верещал Бурый Дженкин. – Mach die Tür auf, fucker-fucker![50]
Оцепенев от страха, девочка отпустила края лаза, резко покачнулась и едва не повалила меня со стула.
– Open up bastard merde![51] – бесновался Бурый Дженкин, яростно дергая ручку и пиная дверь. Одна из нижних панелей треснула и раскололась, и он снова ударил по ней ногой.
– Быстрее! – поторопил я девочку, снова поднимая ее к лазу. Ей было лет десять-одиннадцать, она выглядела очень истощенной, но оказалась достаточно тяжелой.
– Я вырву тебе кишки, ублюдок! – Бурый Дженкин пинал и тряс дверь. Одна из верхних панелей тоже треснула. В этот момент я поблагодарил Бога за прочность викторианской работы.
Девочка снова попыталась пролезть через лаз. Я поднял ее так высоко, как только мог, едва не задохнувшись в юбках. От нее исходил сладковато-кислый запах, как от лаванды и карандашной стружки.
– Давай же, – умолял я ее. – Если очень постараешься, у тебя получится!
