Лиз подошла сзади и обняла меня. Я почувствовал, как ее соски трутся о мою голую спину.
– Помнишь, что я говорила тебе? – спросила она. – Ты можешь забыть Джени. Можешь научиться быть собой. Это твоя жизнь, Дэвид. Возьми ее в свои руки.
Я повернулся и поцеловал ее. Ее глаза сверкнули красным огоньком в солнечном свете. Один из крови. За окном кричали чайки. День наполнялся теплом и солнечным светом. Благословение природы, а возможно, и Бога.
– Посмотри, какая красота, – сказал я. – Когда видишь все это, хочется жить.
Но тут из-за деревьев появился Дэнни и медленно направился к дому. В одной руке он нес ведерко с совком. Другой что-то подбрасывал и ловил, подбрасывал и ловил.
Я еще застегивал рубашку, когда встретил его у кухонной двери.
– Привет! Надоели крабьи бега?
Он потер себе лоб, словно у него болела голова.
– Мне больше не нравятся крабы. После того, что они сделали с миссис Кембл.
– Они же не знали. Они не видят разницы между рыбой и людьми.
– Они ужасные.
– Ну да, – сказал я. – Согласен. Хочешь лаймада[73]?
Дэнни подбросил в воздух что-то темное и металлическое и тут же поймал.
– Что это? – спросил я, открывая бутылку с напитком и наливая в стакан.
– Ключи, – ответил он. – Я нашел их на пляже. Им лет сто, наверное.
– Ключи? – переспросил я. – Позволь взглянуть.
– Они все ржавые. И обросли ракушками.
Он протянул мне небольшую связку ключей на кольце. Я положил их на ладонь и стал изучать. Он был прав. Им было как минимум сто лет. Под воздействием морской воды стальные ключи превратились в тонкие ржавые зубцы, а латунные почернели от соли и покрылись крошечными ракушками.
Само кольцо для ключей представляло собой металлический диск с каким-то треугольным символом. Вокруг треугольника виднелись следы голубой эмали. Ниже я разобрал изъеденные буквы «Ре…о».
– Думаешь, они стоят много денег? – спросил Дэнни. – Это же могут быть ключи пиратов, верно?
Я медленно покачал головой:
– Нет… Это не пиратские ключи. Это ключи от машины.
– Но они такие старые на вид.
– Да, они старые. Но посмотри, что написано под значком. Ре – что-то там – о. Рено. Это ключи от машины преподобного Пикеринга. Сегодня утром он пытался их найти.
– Как они могут быть такими старыми, если он потерял их только сегодня утром? – нахмурился Дэнни.
Я опустил его выпотрошенное тело в море, и волны унесли его прочь… Но ключи, наверное, выскользнули из кармана и упали на камни. Им было больше ста лет, и все же Дэнни нашел их именно там, где они упали. Им было больше ста лет, и все же до сегодняшнего утра их там не было.
Я сел, снова и снова перебирая ключи Пикеринга. Дэнни наблюдал за мной в недоумении. Эти ключи ярко демонстрировали ошеломляющий парадокс Фортифут-хауса. Здесь можно было изменить и прошлое, и будущее. Можно было убедиться, что события произошли в прошлом, несмотря на то, что они никогда не происходили. И, что самое жуткое, можно было убедиться, что события не происходили, даже если они произошли.
Тело Денниса Пикеринга лежало под половицами гостиной, с тех пор как Бурый Дженкин убил его в 1886 году. Я видел его там. Но теперь его там не было. Я изменил прошлое. Внезапно меня пронзила мысль, что время течет не линейно, а параллельно. Наше внимание переключалось с одного события на другое, как карточки в мутоскопе[74]. Но мы всегда могли остановить этот мутоскоп и вернуться в начало. Всегда могли вынуть карточки и заменить их другими. События всегда были там, начиная с доисторической эпохи и до конца времен. Королева Виктория по-прежнему была там, и Генрих Восьмой, и Цезарь. И я был там, еще мальчиком. И Джени. Наверное, я мог вернуться назад во времени и сделать так, чтобы Джени не познакомилась с тем бородатым типом.
Неудивительно, что Древние так жадно ухватились за возможность путешествий во времени. Неудивительно, что Древние вселились в шумерских жрецов, рискнувших посетить дочеловеческие цивилизации. Неудивительно, что они вселились в Кезию Мэйсон и во всех ее предшественников и последователей. Древние были бесконечно коварны. И чрезвычайно заинтересованы в собственном выживании. Они прекрасно поняли – как и я сейчас, – что время можно перемещать, сдвигать, менять его последовательность. Подобно политикам, они осознали с безжалостной ясностью, что власть над временем становится ключом к власти надо всем и вся. Над миром, в котором больше нет морали, миром, в котором безраздельно господствует потворство своим желаниям.
