Он отошел прочь и подошел к Ричарду. И все равно его новое тело было выше – не меньше шести футов четырех дюймов.
Странник встал рядом, так, что пурпурная.тога касалась тела Ричарда, обошел его вокруг, не переставая задевать тогой. Она скользила по фраку, как матерчатая рука.
– Падма от своего соединения такой силы не получил.
Странник остановился между Жан-Клодом и Ричардом, поднял руку к лицу Ричарда, и тот перехватил его запястье.
– На этом остановимся, – сказал Ричард.
Странник медленно вытянул руку, так что его кисть прошла через кисть Ричарда. Он с улыбкой повернулся к Балтаэару:
– Что скажешь?
– Скажу, что Жан-Клод – счастливец, – ответил Балтазар.
Лицо Ричарда залила краска, руки сжались в кулаки. Его поставили в положение, в котором обычно находятся женщины. Начнешь отрицать, что ты с кем-то спишь, – тебе не поверят. Чем упорнее будешь отрицать, тем увереннее будет твой оппонент.
Ричард оказался умнее меня – он не пытался отрицать, только повернулся и посмотрел на Странника в упор. Глядя почти глаза в глаза, он потребовал:
– Отойди от меня.
Все плохие парни захохотали, а мы – нет. И Томас с Гидеоном тоже не смеялись. Странно. Какого черта они с Падмой? Какая цепь событий к этому привела? Если все останемся живы, я у них спрошу, но вряд ли это выйдет. Если мы убьем Падму, они наверняка тоже умрут. Если Падма убьет нас – ну, понятно.
В облаке пурпурной материи Странник подошел ко мне.
– И это приводит нас к тебе, Анита.
Его новое тело возвышалось надо мной больше чем на фут, но я к этому давно привыкла.
– И что? – спросила я, глядя на него в упор.
Он снова рассмеялся – такой счастливый. И я поняла, что это такое – последействие. Они с Балтазаром недавно полировали фамильные драгоценности.
Глядя в упор в это улыбающееся лицо, я спросила:
– Это тело, что ли, с двойной потенцией, или Балтазару понравилось разнообразие меню?
Веселье исчезло из его глаз, с лица, как солнце, закатившееся за горизонт. Осталась холодность, отстраненность, и говорить здесь было не с кем.
Наверное, я сказала лишнее.
Жан-Клод взял меня за плечи и отодвинул. Он хотел встать передо мной, но я его остановила.
– Это я его вывела из себя. Не надо меня от него защищать.
Жан-Клод оставил меня впереди, но по какому-то невидимому знаку вся наша свита подошла ближе, встав за нами полукругом.
Из коридора вышли Иветта и Уоррик в сопровождении Лив.
– У тебя такой аппетитный вид – прямо съела бы!
Иветта засмеялась собственной шутке. Она надела простое вечернее белое платье, и плечи ее были белее материи. Увидев ее, я сразу поняла, что она еще не пила крови. Рукава, не соединенные с платьем, прикрывали руки от подмышек до запястий. Прилегающий лиф переходил в широкую белую юбку со слоями, повторяющими слои этих странных отдельных рукавов. Белесые волосы, заплетенные кольцами и локонами, обрамляли лицо. Иветта не носит маскарадных костюмов – ей годится лишь последний крик моды. Грим на бумажно-белой коже казался просто темными полосками, но трудно сохранять сдержанный вид, если ты истощена до предела.
Уоррик был в белом костюме с круглым воротником, где не остается места галстуку. Отличный костюм, полностью подходящий к платью Иветты. Казалось, это молодожены на свадьбе, которую спонсирует ателье мод.
Иветта двигалась так, будто платье сшито специально для нее. Уоррик казался до боли неуклюжим.
Лив оглядела нас всех хмуро и бесстрастно. Она была одета в синее вечернее платье, рассчитанное на женщину с более плавными линиями тела и не столь мускулистую. На нее оно было перешито, и Лив носила его неумело.
Я впервые увидела Лив с тех пор, как узнала, что она участвовала в пытках Сильвии. Казалось бы, я должна сожалеть, что не убила ее на месте, когда представлялась возможность. Но глаза ее глядели неуверенно, тело было сковано, как будто она успела узнать совет вампиров с не лучшей стороны. Я была довольна ее напуганным видом.
– Что ж это тебя одевают в секонд-хэнд, Лив? – спросила я. – Как бедную родственницу.
– Странник отдал тебя Иветте в горничные, Лив? – спросил Жан-Клод. – Он так быстро тебя прогнал?
