– Их кормил Странник, – ответил Жан-Клод. – Я думал, что он кормит и тебя.
– Мне не нужна эта сброшенная энергия, – сказал Падма. – Он поддерживал других, пока вот эта, – свободной рукой он показал на меня, – не велела ему перестать.
Я хотела что-то сказать, чуть не попросила разрешения, но потом подумала – а хрен с ним.
– Попросила его перестать, – поправила я. – Никто не говорит Страннику, что ему делать.
От такой дипломатичности у меня аж зубы заныли.
Сначала в комнату влетел громогласный смех, и лишь потом вошел он. Новое тело Странника было молодым, мужским, красивым и настолько недавно умершим, что даже сохранило хороший загар. Рядом с ним шел Балтазар и с видом обладателя этого тела ощупывал его. Новая игрушка. Мне говорили, что Малкольм одолжил Страннику одного из членов Церкви. Интересно, знает ли Малкольм, что Странник и Балтазар делают с этим телом.
Сказать, что они оба были в тогах, было бы не совсем точно. Странник был завернут в ткань сочного пурпурного цвета, заколотую на плече золотой брошью с рубином. Обнаженное левое плечо выгодно показывало загорелую кожу. На талии этот наряд затягивался двумя плетеными красными шнурами. Одежда доходила почти до лодыжек, открывая ремешки сандалий.
Брошь на плече у Балтазара была серебряной с аметистом. Обнаженное плечо и часть груди не оставляли сомнений в том, что он мускулист, – хотя это и так было очевидно. В талии красную тогу охватывали пурпурные шнуры.
– Вид у вас, ребята, как у близнецов Бобси, – сказала я.
Жан-Клод кашлянул.
Я замолчала. Но если у каждого сегодня будет такая моднячая одежда, боюсь, я не удержусь от реплик – пищи для них хоть отбавляй.
Странник закинул голову и расхохотался. Смех радостный, веселый и чуть-чуть резкий, отдающий змеиным шипением. На меня упал взгляд темно-карих глаз, но за ними был он, Странник. Я бы узнала его, чьими бы глазами он ни смотрел.
Балтазар был пониже его нового тела на дюйм или два. Он стоял так близко, что Странник обнимал его за плечи, как мужчина, идущий рядом с женщиной, прижимая к себе, защищая.
– Я сегодня спас твоих людей, Анита. Я спас много вампиров. Тебе этого достаточно?
– Жан-Клод? – обратилась я.
Он испустил долгий тяжелый вздох.
– Заставлять тебя обещать – бессмысленно. Будь собой, mа petite, но постарайся не оскорблять никого слишком сильно.
Он шагнул назад, вставая вровень со мной. Может быть, ему тоже не слишком нравилась эта символичность.
– Я в восторге, что ты спас моих друзей, – сказала я. – Я в экстазе, что ты спас всех попавших в западню вампиров. Но ты получил массу хорошей прессы, никак собой не рискуя. Я думала, ты согласен, что вам надо малость осовремениться, войти в двадцатый век.
– Но я согласен, Анита, действительно согласен.
Странник потерся щекой о лицо Балтазара и поглядел на меня так пристально, что я сильно обрадовалась его... негетеросексуальности.
– Тогда зачем эта средневековая хреновина? – Я ткнула пальцем в висящего Эрни.
Он глянул вверх, потом снова на меня.
– Мне, в общем, все равно, но остальные проголосовали и решили – и это правда, – что Жан-Клод оказался невнимательным хозяином.
Жан-Клод тронул меня за руку.
– Если бы вы приехали по моему приглашению или хотя бы попросили разрешения войти на мою территорию, я был бы более чем рад предоставить вам право на охоту. Хотя вы бы тут же выяснили, что одним из преимуществ легальности является удивительное обилие добровольных жертв. Люди готовы вам заплатить, чтобы вы утолили жажду из их тел.
– У нас издавна есть закон, – сказал Странник, – не питаться в чужой стране без позволения владельца. Я поддерживал остальных, но твоя слуга указала мне на серьезные побочные эффекты, поразившие твою популяцию.
Он отошел от Балтазара и приблизился к Жан-Клоду почти вплотную.
– Но из твоих вампиров никто не был ими задет. Я не мог ни отнять у них энергию, ни отдать ее им. Ты этому препятствовал. Меня это удивило больше всех других твоих деяний, Жан-Клод. Здесь пахнет такой силой, которой я никогда за тобой не подозревал. Я бы не поверил, что у тебя она будет и через тысячу лет.
